Преступления, лишенного объекта, как было отмечено выше, быть не может. Следовательно, любой состав в той же мере немыслим без элементов, характеризующих «объект преступления», как он немыслим без других элементов – вины, действия (бездействия) и других. Таково общее положение. Основной источник сложности проблемы объекта заключается в том, что в явном несоответствии с этим общим положением находится другое столь же бесспорное положение: в весьма значительном числе норм Особенной части (ст. 62, 70, 732, 95, 122, 173 УК РСФСР и очень многих других) нет специальных указаний на объект преступления.
Глубоким заблуждением было бы делать отсюда вывод, что умолчание закона снимает вопрос об объекте по соответствующим составам: в таком случае пришлось бы отказаться во многих случаях не только от требования объекта, но и от требования для наличия состава преступления вины (умысла или неосторожности), ибо во многих статьях Особенной части нет специальных указании также и на вину.
Единственно правильным является другой вывод. Так как посягательств без объекта быть не может, то умолчание закона об элементе, характеризующем объект конкретного состава, должно быть восполнено толкованием закона, в особенности при помощи указаний на объект, содержащийся в других, более общих нормах. Правильность этого положения находит полное подтверждение в том, что такого рода общие нормы, определяющие объект посягательства, действительно имеются в Уголовном кодексе.
Прежде всего в этом отношении заслуживают внимания нормы, содержащие общее родовое определение отдельных групп преступлений: ст. 58
1
1
1
1
Равным образом ст. 59
1
1
Эти указания на объект, содержащиеся в общих определениях преступлений контрреволюционных, против порядка управления и воинских, необходимо иметь в виду для правильного понимания составов соответственных групп преступлений. В них источник для восполнения отсутствующих в отдельных составах конкретных признаков объекта преступления. Так, в ряде составов изменнических преступлений (ст. 58
4
5
6
1
1
Так, наконец, в ряде статей Положения о воинских преступлениях отсутствующее при описании конкретных составов указание объекта (например, ст. 193
2
10
1
Восполняя содержания отдельных статей, приведенные общие определения (ст. 581, 59
1
1
специальных указаний8
7
Таким образом, обращение к помощи общих определений контрреволюционных преступлений, преступлений против порядка управления и воинских – основной путь к восполнению объекта конкретного преступления, если этот объект специально не обрисован в отдельных нормах Особенной части. Естественно встает вопрос: как восполнить и возможно ли восполнение объекта во всех иных случаях, то есть там, где общих вводных норм, подобно приведенным выше в ст. 58
1
1
1
Прежде всего необходимо отметить, что в обширной главе преступлений против личности объект посягательства указан в самом заголовке «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». В соответствии с этим общим указанием и содержанием отдельных норм объектов в преступлениях, предусмотренных ст. 136–139 УК РСФСР, должна быть признана жизнь человека, объектом в составах, предусмотренных ст. 141–146 УК РСФСР (телесные повреждения, побои), – здоровье человека; объектом ст. 159–161 УК РСФСР (оскорбление, клевета) – достоинство личности.
Сложнее решается вопрос об объекте в главе «Имущественные преступления». Поучительно, что закон говорит «имущественные преступления», а не «преступления против имущества». Это не случайное различие в формулировках; за этим кроется мысль, которую необходимо учесть при разрешении вопроса об объекте.
Выше было указано, что объектом посягательства может быть лишь то, против чего направлен удар, что терпит ущерб в результате преступного посягательства. Поэтому в краже, которая не связана с причинением ущерба вещи, объектом являются не имущество «вообще», а чужое имущество. Здесь, следовательно, подчеркивается значение кражи как посягательства против собственности. «Преступная же сущность действия (кражи. – А. Т.), – писал К. Маркс, – заключается не в посягательстве на материальное дерево, а в посягательстве на государственный нерв дерева, на право собственности…»[44]
Иногда различие в объекте является прямым основанием для той или иной квалификации преступления. Так, грань, лежащая между ст. 146 УК РСФСР, карающей нанесение побоев, и ч. 2 ст. 159 УК РСФСР, предусматривающей оскорбление действием, заключается в объекте: в ст. 145 УК РСФСР объект – здоровье потерпевшего, в ч. 2 ст. 159 УК РСФСР – личное достоинство.
Объект преступления служит основным критерием при построении системы Особенной части[45]. Даже те главы, которые дают повод для утверждения, что в некоторых случаях особенности субъекта служат основанием для классификации (должностные и воинские преступления), на деле также строятся по общему объекту (правильное течение должностной и воинской службы). Конечно, и здесь, как и в других случаях, отдельные нормы могут включать и специальный объект.
Так, объектом дискредитирования власти, согласно прямому указанию ст. 113 УК РСФСР, являются «достоинство и авторитет органов власти». Объектом, общим всем преступлениям, составляющим пережитки родового быта, является социалистический уклад. В то же время объектом отдельных преступлений, образующих эту группу, является и личность (принуждение женщины к вступлению в брак – ст. 197 УК РСФСР). И личность, и собственность, и все объекты ограждаются уголовным законом не «вообще», вне времени и пространства, а всегда и всюду в системе определенных общественных отношений. Таким образом, и личность, и собственность, и любой объект конкретного преступления, и общественные отношения в качестве общего объекта находятся в неразрывной органической связи, в одном и том же логическом и практическом ряду.
2
Объект играет значительную роль в качестве основания для построения системы Особенной части. Но этим значение объекта посягательства не исчерпывается. Как правильно отмечает Б. С. Никифоров, «рост значения того или иного общественного отношения влечет за собой наряду с усилением наказания за совершение соответствующих посягательств, так сказать, кристаллизацию, собирание к одному месту дотоле разрозненных постановлений уголовного закона, их объединение в один или несколько «укрупненных» составов, построенных на основе группового объекта объединяемых преступлений.
Ярким примером эволюции такого рода служит процесс постепенного объединения различных посягательств на социалистическую собственность в родовое понятие хищения: Закон от 7 августа 1932 г., впервые (после издания Уголовного кодекса 1922 г.) введший это понятие в юридический оборот, и, далее, Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» от 4 июня 1947 г., в котором процесс образования родового понятия хищения получил полное завершение»[46].
Действительно, в тех случаях, когда речь идет о защите от посягательств на социалистическую собственность, значение этого объекта – «социалистической собственности» – выступает в такой исключительной мере, что такого рода элементы состава, как способы действия, обычно играющие самостоятельную роль, теряют свое самостоятельное значение. Поэтому Указ от 4 июня 1947 г. к понятию «хищение социалистической собственности» одинаково относит и кражу, и грабеж, и растрату, и мошенничество, и корыстное злоупотребление властью: ценность объекта – социалистическая собственность – нейтрализует различие в способах действия [47].