А потом потихоньку всё стало успокаиваться, хотя и сейчас Даше от неё достаётся. И с обидами своими она предпочитает уединяться, чаще сопровождая их слезами. А иногда и нет. В общем, растут доченьки и всё чаще радуют.
* * *
Воскресенье. Проснулись поздно. Дети уже хотят есть. Шум-гам. Женя жалуется, что плохо соображает, с чего начинать на кухне. Настя диагностирует:
– У неё как салют в голове!
Я не нашёл оснований возразить.
* * *
Настя пока излишне обидчива и частенько плачет. Иногда подолгу – если обидится на всех сразу. Мы даже чуть-чуть привыкли к этому и не очень обращаем внимание на такой плач. Правильно ли это? Сегодня показалось, что, скорее, да. Настя плакала в другой комнате, куда мне понадобилось зайти, и увиденное удивило: дочка плакала, стоя перед зеркалом и с интересом наблюдая за собой.
Как мне надо было вести себя в этой ситуации, я не знал.
* * *
У Даши недавно прошло собеседование в школе в связи с её зачислением в первый класс. К этому событию она готовилась вместе с мамой. Предполагалось, что зададут вопрос: «Кем ты хочешь быть?». Сначала Даша собиралась отвечать: «Мастером маникюра или парикмахером». Но маму этот вариант, вероятно, не очень устраивал, и в итоге оказалось, что будущая первоклассница хочет стать певицей.
Этот выбор значительно увеличил количество сольных вокальных выступлений наших детей. Они поют везде: в квартире, в лифте, на улице, даже, по-моему, в магазине. Существенный вклад в подготовку вносит и Настя. Причём, старается делать это громким, боевым голосом. Репертуар, кстати, этому способствует. Вот такой, например, куплет:
Или про Москву:
И ещё почему-то:
Получается весьма занятно. А может быть, и полезно: когда придёт время Настиного собеседования, на один из вопросов ответ у неё, скорее всего, будет готов.
* * *
Как и все дети в этом возрасте, Настя непосредственна во всём.
Ужинаем. Младшая спешит сообщить мне о произошедшем за день. Но не всё из этого нравится маме.
– Почему ты папе всё рассказываешь?
– Потому что он не знает.
* * *
Насте уже известно, что у мамы раньше была другая фамилия. Ей это почему-то хорошо запомнилось. Сегодня снова вернулись к этой теме. Дочка обратилась ко мне с вопросом:
– А ты раньше тоже Великова был?
Объяснить, почему не был, оказалось не так и просто, хотя вопрос, с точки зрения детской логики, был, скорее всего, вполне обоснованным, но, честно говоря, для меня совершенно неожиданным!
* * *
Во время соответствующей игры спрашиваю:
– Настя, а кто такой рыбак?
Дочке трудновато было сразу сформулировать ответ, и она разволновалась. Получилось так:
– Это тот, кто рыбит ловку! – и сама же рассмеялась.
* * *
Играем на ковре. Дочки прижались ко мне – спрятались в «домик». Настин комментарий:
– А у мамы другой домик. А мы около у папы!
* * *
Настя любит секретничать: подходит, шёпотом на ушко задаёт придуманный вопрос, получает ответ, удовлетворённо кивает и прикладывает пальчик к губам.
На этот раз я плохо расслышал вопрос, но только разобрал: «…бывают чёрные?». Но всё равно по привычке согласительно кивнул. А потом всё-таки решил уточнить, что это такое – «чёрные». Настя ответила: «Цветы. – Приложила пальчик к губам и добавила: – Только никому не говори!»
Конечно, не скажу. Чёрных-то цветов я никогда не видел.
* * *
Настя сидит на троне (из подушек), философствует:
– Не все люди сидят на троне… А когда одни слезут, другие сядут.
Что точно, то точно.
* * *
Каждый день перед сном, уже в кровати, мама и дочки читают. Чаще – мама им, иногда – они сами. Но тоже вслух, громко. Вдвоём, одновременно. Как могут. Даша – чётко выделяя слоги, потому что до беглого чтения ей ещё далеко. Настя – вольно фантазируя. У неё получается громче и вполне убедительно, поскольку перед ней раскрыта большая книжка с картинками и придуманные ею истории очень занятны. Сегодня запомнился такой «рассказ»: «Встретились мальчик и девочка. Он говорит ей: “Давай с тобой поиграем. А потом ты пригласишь меня в гости”. А девочка отвечает: “Там видно будет”».
Вот те раз, какие повороты!
* * *
При детской капризности и нетерпеливости у Насти, кажется, начинаются проявления деликатности, так сказать.
Пьём чай. С малиновым вареньем. Дочка закончила первой, собирается слезать с высокого для неё стула, а рот и ручки – немножко испачканы.
Я – ей:
– Подожди немножко, сейчас пойдём с тобой умываться.
Она заботливо посмотрела на меня и выдала:
– А разве для тебя так удобно? Ты же ещё кушаешь.
Даже не понял, пошутила она или всерьёз… Настолько неожиданно.
* * *
Всё-таки много в дочках различий… Наверное, немало и схожести, но в глаза бросаются именно отличия. Такой, например, нюанс, почему-то особо обративший на себя внимание. Первыми из публичных людей, на которых обратила своё внимание Даша, были поющие Владимир Высоцкий и Олег Погудин. Настя же, в мечтах тоже будущая певица, отмечает пока только писателей: «Это – дядя Роман», – о моём старом товарище Романе Федичеве, «О-о-о, дядя Захар!» – о популярном сейчас Захаре Прилепине, который, кстати, знает, что есть такая девочка Настя. Что ж, надо признать, и старшая, и младшая выбрали интересных людей. Молодчины обе!
Или такая особенность Насти. У неё с самого начала – два коронных довода: «Я сама!» и «Не могу!». Первый и комментировать не надо – всё, абсолютно всё пытается сделать сама, пусть и мало что пока получается. Но эту свою установку не меняет.
Как бы уравновешивает её не менее решительное «Не могу!». Это когда Настя не хочет что-то делать.
Вот сидим с ней у телевизора. Мама кричит из кухни:
– Настя, ну-ка убери свои игрушки! Сколько раз тебе говорить!
Дочка, не задумываясь:
– Я не могу тебе ответить!
Каково?! Даша подобным не отличалась раньше. Не отличается и сейчас.
В общем, пусть растут каждая по-своему.
* * *
Чистый четверг. Женя начала подготовку к пасхальному столу – на кухне разложены продукты для куличей, другой выпечки.
Девочки только проснулись и собираются в детский сад. Женя сообщает Насте, что та сегодня пойдёт в новой, весенней одежде, потому что вчерашние, зимние штанишки после гулянья по лужам постираны. Настя удовлетворённо кивает и одобряет:
– Пасха же!
* * *
Недалеко от нас, за прудами стоит старая, намоленная церковь. Женя с девочками регулярно заходят туда: получают просвирки, ставят свечки за здравие и за упокой родных и близких. Настя принимает в этом активное участие, и ей всё это очень нравится.
Сегодня Страстная суббота. И сборы в церковь. Нетерпеливее всех Настя. Среди других вопросов задаёт и такой:
– А свечки сажать будем?
Попробуй упрекнуть в неточности выражения…
* * *
Обсуждаем Настино предложение:
– Папа, надо купить мне ещё одну коляску для кукол.
– А почему?
– Потому что есть куда её поставить, – и показала пальчиком место.
Действительно, в колясочном гараже оказался незанятым маленький пятачок.
Попробуй тут честно поспорить с ребёнком, с его простой логикой!
* * *
Пришёл с работы. Почти у порога остановил Настин вопрос:
– А ты знаешь, как меня зовут?
– Нет, не знаю. А как?
– Принцесса Бабочка! И принцессы красят себе губки, ушки (?), ресницы (!) помадой! Ты знал об этом?
– Нет, не знал.
– А теперь-то знаешь?
– Теперь-то знаю.
Дочка удовлетворённо повернулась и пошла к своим игрушкам. Хитроумный, в её два с половиной года, женский план по получению постоянного права красить губы вполне, как показалось ей, удался. Правда, она уже не единожды делала это и без разрешения.
* * *
Незадолго перед сном Настя спрашивает:
– Папа, можно съесть сладкую булочку?
Мы боремся с излишним употреблением сладкого детьми. Поэтому отвечаю так:
– Иди и спроси у мамы!
– А что мне делать, если она не разрешит?
И вопрос сопровождается взглядом, содержащим столько укоризны (как на предателя), что мне ничего не остаётся, кроме как заверить:
– Тогда разрешу я.
Настя к маме пошла, и… поход закончился благополучно для меня – необдуманного, крайне непедагогичного обещания выполнять не пришлось. Мама разрешила. А могла бы и должна была не разрешить. Может, слышала наш с дочкой разговор и «спасла» меня, сама поступив вроде бы явно неправильно?