После этого Екатерина повернулась ко мне и протянула узкую, в кольцах руку для поцелуя.
– Вы дали хороший ответ, – кивнула она, – однако, быть может, наделили своих собратьев-адвокатов слишком большой самостоятельностью.
– Да. Боюсь, я несколько все упростил, – не стал отрицать я. – Но леди Елизавета всего лишь дитя, хотя и воистину удивительное. Разговаривать с нею интереснее, чем со многими взрослыми.
Королева вдруг рассмеялась, блеснув ровными белыми зубами:
– В гневе она ругается, как солдат! На мой взгляд, этому содействует мастер Тимоти. Но согласна, Елизавета и вправду удивительный ребенок. Она очень наблюдательна. Мастер Гриндал, наставник принца Эдуарда, занимается также и с ней и говорит, что более смышленой ученицы у него никогда не было. А еще эта девочка столь же ловка в физических упражнениях, как и в науках. Она уже следует за охотой и читает новый трактат Роджера Аскэма о стрельбе из лука. Однако иной раз Елизавета сидит задумавшись, и вид у нее при этом такой несчастный и растерянный… – Королева печально посмотрела в сторону закрывшейся двери, и на мгновение я увидел знакомую мне Екатерину Парр: напряженную, испуганную, отчаянно стремящуюся поступить правильно. – Хотя, возможно, я просто сгущаю краски…
– Мир – опасное и ненадежное место, ваше величество, – проговорил я. – Здесь нельзя оказаться слишком бдительным.
– Вы правы. – Слова моей собеседницы сопровождала полная понимания улыбка. – И теперь вы боитесь того, что я вновь отправлю вас в самую гущу наихудших его опасностей. Это заметно невооруженным глазом. Но я никогда не нарушаю данных мною обещаний, мой добрый Мэтью. Я приготовила для вас дело, которое не имеет ничего общего с политикой.
Я склонил голову:
– Вы видите меня насквозь. Даже не знаю, что и сказать.
– Тогда не говорите ничего. Кстати, как обстоят ваши дела?
– Очень даже неплохо.
– Находите ли вы сейчас хоть немного времени для занятий живописью?
Я покачал головой:
– В прошлом году случалось, но теперь… – И, помолчав, я добавил: – Слишком многие заинтересованы в моих услугах.
– Я вижу следы забот на вашем лице.
Карие глаза королевы были столь же проницательны, как и взгляд Елизаветы.
– Это всего лишь те морщины, что приходят с возрастом. Впрочем, над вашим лицом он не властен, ваше величество.
– Если у вас когда-либо возникнут сложности, то я помогу всем, чем только возможно: вам прекрасно известно об этом.
– Меня тревожит одно небольшое дело личного характера…
– Сердечное, надо полагать?
Я посмотрел на сидевших возле окна дам, осознавая, что королева говорит достаточно громко для того, чтобы они могли ее слышать. Ни у одной из них не будет основания донести, что Екатерина Парр имела приватный разговор с неприятным Генриху человеком.
– Нет, ваше величество, – ответил я. – Речь идет совсем о другом.
Королева кивнула, на мгновение в задумчивости нахмурилась, а затем спросила:
– Мэтью, а вам случалось взаимодействовать с Сиротским судом?
Я с удивлением посмотрел на нее:
– Нет, ваше величество.
Суд по делам опеки был учрежден королем несколько лет назад для управления имуществом состоятельных сирот, подпадавших под его юрисдикцию. Не было судебной палаты более продажной и более далекой от всякого правосудия. Именно там, кстати, подумал я, должны находиться документы, удостоверяющие безумие Эллен, ибо опека короля распространялась также и на умалишенных.
– Ну, не важно. Для ведения дела, которое я хочу поручить вам, в первую очередь требуется честный человек, a вам известно, каковы адвокаты, специализирующиеся на опеке. – Ее величество наклонилась вперед. – Возьметесь ли вы за такое дело? Ради меня? Мне бы хотелось, чтобы им занялись именно вы, а не мастер Уорнер, потому что у вас больше опыта в защите простых людей.
– Мне придется освежить в памяти принятые там процедуры. Но впрочем, да, возьмусь.
Екатерина кивнула:
– Спасибо. Вы должны знать еще одну вещь, прежде чем я приглашу вашего нового клиента. Мастер Уорнер говорил мне, что при рассмотрении дел, связанных с опекой, адвокатам приходится путешествовать – ездить в те края, где живут юные подопечные, чтобы собрать… как это называется? Заявления?
– Показания. Это можно сказать о любом суде, ваше величество.
– Мальчик, о котором пойдет речь, живет в Хэмпшире, неподалеку от Портсмута.
Я подумал, что дорога туда из Лондона как раз проходит через Западный Сассекс, родные края Эллен.
Чуточку помедлив, королева продолжила, старательно подбирая слова:
– Окрестности Портсмута в ближайшие несколько недель могут оказаться не самым безопасным местом для путешествия.
– Из-за французов? Говорят, что они могут высадиться где угодно.
– У нас есть свои шпионы во Франции, и они утверждают, что вторжение готовится именно в Портсмуте. Скорее всего, хотя полной уверенности нет. Я не хочу поручать вам это дело, заранее не предупредив обо всем, ибо мастер Уорнер говорит, что показания в данном случае потребуются обязательно.
Я посмотрел на королеву, ощущая, насколько сильно она желает, чтобы именно я взялся за это дело. А если мне заодно удастся проехать через Рольфсвуд…
– Меня это не пугает, ваше величество, – сказал я Екатерине. – Всегда рад услужить вам.
– Спасибо. – Благодарно улыбнувшись мне, она повернулась к дамам. – Джейн, будьте любезны пригласить миссис Кафхилл. – Итак, – снова негромко обратилась ее величество ко мне, – Бесс Кафхилл, встреча с которой вам сейчас предстоит, была моей служанкой в прежние времена, когда я еще являлась леди Латимер. Она ведала одним из наших поместий: сперва на севере, а потом в Лондоне. Эта добрая и верная женщина недавно претерпела огромную утрату. Будьте с нею помягче. Если кто-то и заслуживает справедливости, так это Бесс.
Камеристка вернулась в обществе женщины, которую я видел в приемной. Невысокая и хрупкая на вид, она шла нервной походкой, крепко стиснув руки.
– Подойди сюда, добрая Бесс, – произнесла королева самым приветливым тоном. – Это мастер Шардлейк, опытный адвокат. Джейн, придвиньте, пожалуйста, кресло. И сержанту Шардлейку тоже.
Миссис Кафхилл опустилась в мягкое кресло, а я уселся напротив нее. Она обратила ко мне пристальный взгляд своих чистых серо-голубых глаз, блестящих на морщинистом несчастном лице, и нахмурилась на секунду, быть может заметив, что имеет дело с горбуном. Потом женщина перевела взгляд на королеву и явно смягчилась при виде собачки.
– Его зовут Риг, – проговорила Екатерина. – Правда, красавчик? Погладь-ка его, Бесс!
Неуверенным движением миссис Кафхилл протянула вперед руку и прикоснулась к животному. Песик немедленно завилял плоским хвостом.
– Бесс всегда любила собак, – обратилась ко мне королева, и я понял, что она придержала при себе Рига для того, чтобы помочь своей старой служанке расслабиться. – А теперь, Бесс, – продолжила Екатерина, – поведай сержанту Шардлейку все, что знаешь. И не бойся. Он будет твоим верным другом. Рассказывай ему так, как рассказывала мне.
Откинувшись назад, пожилая дама с тревогой посмотрела на меня.
– Я вдова, сэр, – начала она негромким голосом. – У меня был единственный сын Майкл, прекрасный и добрый мальчик.
Глаза ее наполнились слезами, однако она решительно смахнула их и продолжила:
– Он был очень умным и благодаря милости леди Латимер – прошу прощения, благодаря доброте королевы был принят в Кембридж. – В голосе ее прозвучала гордость. – Закончив учение, Майкл вернулся в Лондон и получил место наставника в семействе торговцев по фамилии Кертис. Они жили в доме у Болотных ворот.
– Вы должны были гордиться сыном, – заметил я.
– Я и гордилась им, сэр.
– Когда это было?
– Семь лет назад. Майкл был вполне счастлив. Мастер Кертис торговал тканями. Он и его жена оказались добрыми людьми, достаточно состоятельными. И, помимо своего лондонского дома, купили небольшой лес, ранее принадлежавший крохотному приорству в Хэмпшире, в сельской местности к северу от Портсмута. Это было как раз в ту пору, когда закрывались все монастыри.