Приведенной грамотой и заканчиваются все сношения Германа с московским правительством. Очевидно, они носили еще случайный характер и Герман не думал об установлении более правильных и постоянных сношений с нашим правительством. Об этом позаботился преемник Германа – Софроний.
Государь Федор Иоаннович, вступив на престол, через своего посла Бориса Благого уведомил об этом всех восточных патриархов. Занявший место [С. 12] Германа Софроний поспешил воспользоваться этим случаем, чтобы завязать сношения с новым московским государем. Он прислал царю грамоту, в которой писал: «Да подаст(Господь)благородствию ти благий разум и доброрассужение, да устрояеши Богом врученное ти царство, яко есть годно царем благочестивым, в сем еси должен ответ дати на втором пришествии Христове. Потому сотворяй добродетельная своя дела, елико належит православней и непорочней вере христианстей, и соблюдай опасно и держи прямо вся, елика суть писано во святем Евангельи святыми апостолы, елика суть предана святей Божии Церкви святыми архиереи и богоносными отцы, иже по благодати Святаго Духа, семи соборными заповедьми и уставы просветиша и утвердиша сия заповеди Господня евангельская и соборная. И елика писах к твоему благоверию, да будеши всегда имети крепко и богобоязненно, и благодать Святаго Духа да будет на тебе всегда, и сохранит тя и соблюдет от всех враг твоих видимых и невидимых во вся лета, и умножит Господь Бог царствие твое во всяцем блазе. Ты же буди благотворя так, яко блаженный отец твой царь Иван; и буди праведен и милосерд к посланным ти, и не буди злосерд и завистлив на чужая доброты и соблюдайся от всякого греха, да будешь честен и славен от всех людей, почтен будешь во втором пришествии Христове, егда раздаетца комуждо по делом его. Тако же есть лепо, боговенчанныйцарь, помнити всегда нищих и убогих и нужных и сотворити милостину, имети любовь к святым церквам и ко святым монастырем и к святому и животворному Гробу Господа нашего Исуса Христа, ид еже горят два паниканьдила ради многолетняго и богодарнаго, [С. 13] честнаго и славнаго, Богом соблюдаемаго имени царствия твоего, и молим за твое царствие во дни и в нощи на священных литоргиях и во всяких божественных службах…»
Царице Ирине Софроний прислал разрешительную грамоту, в которой писал: «Смирения нашего молитва и благословение, по благодати Господа нашего Данией нам древле Святым Духом и по заповеди Спасителя нашего Исуса Христа, еже рече своим учеником и апостолом глаголя: приимите Дух Свят, им же отпустите грехи, отпустятца им, и им же держите, держатся им, и елико аще свяжете на земли, связано будет и на небесех». Затем патриарх пишет: «Буди прощена о Святом Дусе дщерь наша царица Ирина, елика аще в чем согрешила пред Богом яко человек: словом, или делом, или помышлением и всеми чувствы душевные и телесне… и от тех всех согрешений прощаем и разрешаем от всякаго вязания изволением и благодатью всекрепкаго и прещедраго Бога и съпоклоняемаго во Троице Святаго Духа, да простит и всемилостивый Господь Бог во всем, елика пред ним ни согрешила».
Царь, выслушав патриаршие грамоты, привезенные патриаршим архимандритом Иоасафом, «приговорил к Иерусалимскому патриарху и в монастыри его области послати милостыни девятьсот рублев», а к патриарху Софронию с его архимандритом Иоасафом послано две царские грамоты. В первой из них государь извещает патриарха о посылке ему 900 руб., которые он и поручает ему раздать по росписи на все церкви и монастыри его патриархии с тем, чтобы во вседневных службах поминали бы государевых отца, мать и брата и молились бы о его царском [С. 14] здравии и победе на врагов. В другой грамоте царь писал патриарху о трех неугасаемых кандилах, именно: что он послал с архимандритом Иоасафом 82 руб. и четыре алтына с деньгою с тем, чтобы патриарх устроил два кандила у Гроба Господня и одно на Голгофе и чтобы эти кандилы горели там день и ночь, пока тех денег станет на масло, за его царское здравие и чадородие его царицы, в наследие царства. Кроме того, по просьбе архимандрита Иоасафа патриарху Софронию и его преемникам послана была царская жалованная грамота о свободном проезде старцев, которых будет посылать в Москву Софроний и его преемники. В ней обычно прописывалось, чтобы приехавших на рубеж патриарших посланных воеводы свободно пропускали, давали им корм, подводы до Москвы, провожатых и т. п.[12]
В 1592 году, после присылки от Константинопольского патриарха и Собора утвердительной грамоты на учреждение в России патриаршества, государем послана была на Восток с послами Григорием Нащокиным и подьячим Андреем Ивановым богатая милостыня, причем в Иерусалиме и его окрестностях по различным монастырям и церквам велено было раздать, сообразно составленной росписи, 2544 золотых. Самому патриарху Софронию послано было 500 золотых, митра, золотая чаша для святой воды, убрусец, низан жемчугом дробным, и четыре сорока соболей. В то же время послал богатую милостыню в Иерусалим к патриарху и Борис Годунов вместе со своею грамотой, в которой писал, что послал от себя с келарем, старцем Дамаскиным, живоносному Гробу Христову и его Воскресению потир [С. 15] хрустальный, обложен золотом, с яхонтами, и лалами, и изумрудами, да три блюда золотые и кандило ко Гробу Господню золотое, с яхонтами и изумрудами, да кадило золотое, да на масло четыре сорока соболей. В Гефсиманию – сосуды церковные: потир, дискос и кадило серебряные, да пятьсот золотых, чтобы купить виноград или село и впредь бы устроить в Гефсимании у Пречистой Богородицы вседневную службу и свечу неугасимую. Если же село или виноград будут стоить больше пятисот золотых, то патриарх пусть ему напишет об этом и он пришлет недостающее. В заключение Борис пишет: «Послал я к тебе сорок соболей от себя, и жена моя Мария тебе, великому господину, челом бьет ширинку, сын мой Федор кубок золоченый, дочь моя Оксинья икону Спасов образ, да ширинку: и ты бы то от нас принял в любовь, чтобы ради святых молитв сотворил над нами Господь до милости своей, как весть Его святая воля»[13].
Эти подарки Бориса были, конечно, очень приятны для патриарха Софрония, почему он и поспешил, когда Борис сделался царем, приветствовать его своею грамотой, писанной от 6 сентября 1602 года, которую в июне 1603 года привез в Москву архимандрит монастыря Саввы Освященного Григорий. В ней Софроний пишет Борису: «Ведомо вам буди, самодержавный царь, что здеся, в святых местех, многие скорби и нужи и глад неизреченный, каков не бывал во днех наших, и арапского роду умножилось и нас нуждят повсядневно, что мало есмя не погибли от здешняго святаго и преславнаго места». Затем патриарх ходатайствует перед царем за [С. 16] лавру Саввы Освященного, которая, вследствие голода, не могла прокормить соседних арабов, терпя от которых иноки заложили вход в лавру, а сами все удалились в Иерусалим в тамошний свой Архангельский монастырь, пока не минет нужда и опасность от арабов. Он просит царя быть новым соорудителем погибающей от нужды славной обители[14]. Посылая эту первую грамоту царю с саввинским архимандритом, Софроний решил в то же время снарядить в Москву специальное торжественное посольство, во главе которого стал архимандрит Феофан, будущий патриарх, преемник Софрония.
9 августа 1603 года черниговские воеводы доносили государю, что в Чернигов приехали из Иерусалима греческие старцы: архимандрит Феофан, а с ним келарь Иоаким, да два дьякона – Феодосий и Никодим, а едут от Иерусалимского патриарха в Москву за милостыней. Они везут с собою от Святого Гроба белый мраморный камень, который высек из животворящего Гроба еще прежний патриарх Герман и написал на нем царские имена: Иоанна Васильевича, Феодора Иоанновича и Бориса Годунова, а теперешний патриарх Софроний надписал на камне свое имя. По повелению государя просители отправлены были в Москву, куда прибыли 3 декабря, и поставлены были на подворье рязанского владыки.