– Мать – героическая женщина. Родила меня четырех килограммового и до полутора лет кормила грудью. Поэтому такой и вымахал, а цветом я в отца. Видимо, мама хотела ему угодить, вот и постаралась.
Вероника Петровна наконец-то оторвалась от ненаглядного чада и обратила внимание на меня.
– Дима, как ты возмужал, – она ласково, по-матерински погладила меня по щеке. – Вот уже и голова почти седая. Но ничего, седина всегда украшала мужчин, придавала им зрелости и мудрости.
Я увидел, как по ступенькам вагона спускается молодая женщина, очень похожая на Веронику Петровну. Она заговорщицки посмотрела на нас и, приложив палец к губам, засеменила к Павлу. Подкравшись, она закрыла ладонями ему глаза. Он вздрогнул, провел руками по женским пальчикам.
– Катюха! Ты! Не может быть! Почему не сообщили?
– Сюрприз для товарища майора!
Пашка подхватил её на руки и, смеясь, закружился. Ему вторила сестра. Когда он, задохнувшись, остановился и поставил её на землю, Катя нежно расцеловала его, потом, привстав на носочки, дотянулась до его лба своим и предложила:
– Пободаемся!
Павел кивнул.
Через мгновение пред нами стояли два упрямых бычка в яростном поединке.
– Павел! Екатерина! Вы как дети. Хватит. На вас обращают внимание.
В детскую игру вмешивалась Вероника Петровна, а я смотрел и удивлялся, как дочь похожа на мать. Хрупкая, темноволосая, только у матери глаза тёмно-карие, а у дочери светло-карие в рыжую крапинку.
Сестра и брат, не обращая внимания на окрики матери и тем более на окружающих, продолжали бороться. Когда Катя стала уступать напору брата, Павел осторожно отстранился и, приподняв её, уткнулся в плечо.
– Катька, как я рад тебя видеть. Ты даже представить не можешь. Вот подарок так подарок!
– Могу представить. Я тебя тоже рада видеть. Поставь меня на землю, пожалуйста, не держи в подвешенном состоянии, – попросила она.
Он отпустил сестру и посмотрел на меня.
– Кать – это Димыч. Димка Петров. Ну, ты знаешь, – уверенно сказал он.
Она, сделав несколько шагов, протянула руку и, внимательно смотря на меня кошачьими глазами, представилась:
– Катя.
Не успел я открыть рта, как она продолжила:
– Вас, Дима, я знаю давно. Правда, заочно. Услышала о вас впервые, когда Паша вернулся домой после вступительных экзаменов в училище. Потом только и было слышно: «Дима Петров! Ах, Дима! Ах, Димыч».
– Кать, ну что ты выдумываешь, – довольно улыбаясь, вмешался Павел.
– Нисколечко и не выдумываю. Именно так и было, – она лукаво взглянула на брата и, обращаясь ко мне, спросила. – А обо мне Павел что-нибудь рассказывал?
– Конечно, очень много рассказывал, – не моргнув глазом, соврал я. Мне он, наверно, что-то и говорил, но вспомнить что – я не мог.
– Интересно, что же он рассказывал? – всё так же лукаво посматривая на брата, игриво спросила она.
– Что к человеку пристала!? – сказал Павел. – Что надо, то и рассказывал. Пошли лучше.
Пока протекала беседа, она держала свою ладонь в моей. Я чувствовал тепло еле уловимого рукопожатия, и от этого соприкосновения в разные стороны по всему телу бежали пульсирующие ручейки. Что-то близкое и в то же время будоражащее было в этом прикосновении и хотелось ещё чего-то.
Я с сожалением выпустил руку. Павел обнял сестру за плечи и повёл вдоль железнодорожного полотна. Я шёл следом и ужасно ему завидовал, мне почему-то тоже хотелось обнять её и идти рядом.
Вскоре мы подъезжали к КПП. Всю дорогу я слышал щебетание брата и сестры, не вникая в смысл. Лишь один раз, когда Катя рассказывала о своей дочери и успехах мужа, меня, необъяснимо почему, взяла злоба от её беззаботного благополучия с каким-то незнакомым мне мужиком.
За время поездки я успел рассмотреть её. Ничего особенного и примечательного в ней не было. Правда выглядела молодо, лет на двадцать пять – двадцать восемь, она была старше брата на несколько лет. Плавность и женственность движений в сочетании с какой-то детской хрупкостью я отметил ещё на станции – это, наверное, было единственное, что бросалось в глаза. А так – женщина, как женщина.
На КПП молоденький лейтенант, проверив документы, категорически отказался пропустить Катю без предварительно заказанного пропуска, и Павел ушёл утрясать этот вопрос с дежурным офицером. Вероника Петровна завела разговор со мной. Отвечая на вопросы, я в зеркало наблюдал за Катей, которая с любопытством поглядывала по сторонам. Иногда наши глаза встречались, и я тут же отводил взгляд. Вскоре ей видимо наскучил наш незатейливый пейзаж: слева лес, справа лес, впереди высокий забор, сзади прятавшаяся в лесу дорога, и она присоединилась к нашей беседе. Вдвоём они завалили меня вопросами. Как? Что? Почему? Я старательно отвечал и с нетерпением ждал возвращения друга.
Минут через двадцать Павел со словами: «Всё нормально» тяжело ввалился в машину, вскоре мы были на месте: у нас городок маленький, за сорок минут прогулочным шагом можно пройти из конца в конец. Отказавшись от приглашения зайти в гости к Котловым, я поставил машину в гараж и пошёл домой.
* * *
Интересно, Ольга пришла с работы? Она жила в офицерском общежитии, и я решил зайти к ней.
Мы встречаемся больше двух лет, если быть точным – два года и семь месяцев, и я стал подумывать, что пора заканчивать затянувшийся роман. Она, видимо, надеется, что заполучит меня в мужья, но жениться я не собираюсь, и её надежда останется только надеждой, если, конечно, не случится что-то экстраординарное.
Эти девчонки – непонятный народ. Как что, так замуж. И чего хорошего? Я ещё понимаю молодых – глупые, но когда уже давно не девочка – зачем вешать на себя такой хомут? Стирать, убирать, готовить, ждать с работы, ну мало ли дел в замужестве. Да и мы – мужики – далеко не подарки. А что о нас говорить, так ещё и служба. Я понимаю, для женщины рожать детей, хранить очаг – предназначение, данное Богом. Всё правильно, но зачем спешить, когда можно пожить для себя.
Меня всегда удивляло бестолковое непонимание, что не каждый курсант станет генералом. Ну, повезло – урвала кого искала. Что дальше? Успеть стать молодой и красивой генеральшей? Не успеет. Пока лейтенант дослужится до высокого чина, молодая и красивая превратится в измученную, если не старуху, то уж достаточно пожилую женщину и, как правило, на пенсию мы уходим всё больше в звании майора. Служим в степи или тайге, где не то что бы театр был, простого кинотеатра и того нет.
Насмотрелся я на этих львиц в облике лисиц. Им только дай возможность, вцепятся – не отобьёшься. Была у меня подруга, ещё до Ольги, хороша и в постели, и ноги длинные, и мозгов не так много, но больно напористая. Хорошо хищная сущность проявилась сразу: замуж, скорее урвать кусочек пирога, так я её едва пристроил. Благо приехал к нам старлей, и она ему приглянулась. Я просёк и давай хлопотать. Так она ещё сопротивлялась, но потом поняла, со мной ловить нечего. Но он тоже оказался не дурак, так и не женился.
Я быстро дошёл до общежития и у всезнающей дежурной, которая когда-то приехала в городок за мужем, но так и осталась старой девой, поинтересовался: «Дома ли Ольга?» Бабуля милостиво ответила, что нет. Тогда я попросил передать ей написанную здесь же записку, в которой отменил нашу встречу. Затем, поужинав в столовой для офицеров, направился домой.
Когда я собирался укладываться «в койку», зазвонил телефон:
– Дима, что случилось!? – в голосе Ольги звучала тревога.
– Устал, и голова разболелась.
Зачем обманываю и попусту заставляю волноваться человека? Я почувствовал угрызения совести.
– Может быть, мне прийти?
– Не беспокойся. Я принял таблетку, высплюсь, и всё пройдет. День был трудный, – опять соврал я.
– А как завтра? Мы пойдем на день рождения к Котлову?
– Обязательно. Я зайду за тобой в половине второго. Будь готова. Хорошо?