Император Александр I
Между тем, 23 мая 1804 г. Мирза Шефи направил на имя ген. Цицианова письмо (по-сути, являвшееся ультиматумом), в котором требовал удаления русских войск из Закавказья. В частности, в нем отмечалось «извещаю вас, что в настоящее время мой шахиншах получил известие, что ваше высокостепенство, продолжающее свое пребывание в Тифлисе, под предлогом производства торговли, ныне протягиваете руку притеснения в пределы Гянджи и Дагестана. А как до сих пор мы причину вашего прихода в Иранские области считали только для торговых целей, то ныне от настоящего вашего поступка, удостоверившись в нарушении вами обетов дружбы и приязни, не можем постичь, кто именно виновник этого вашего действия; а потому шахиншах, отрядив от двора своего наследника престола с мудрыми полководцами в ту сторону, куда он двинулся из Казвина 12-го мухаррема, его величество вслед за ним же соизволит подняться из своей резиденции и переход за переходом будет следовать за наследником. А потому вам, как пекущемуся о пользах своей Державы и предвидящему последствие событий, подобает утушить пламя этого возженного огня. Для этой цели я отправляю к вам Якуб бека Геранлийского и если вы имеете завоевательные намерения, то просим удержаться на своем месте, для того, чтобы быть очевидцем той участи, которая вас постигнет… Но если вы с потомками Ираклий-хана под прикрытием вашего коварства имеете сделку о распространении торговли в Тифлисе и завладении оным городом, то постыдность такового коварства очевидна, а потому, шахские области вы должны без малейшего предлога очистить и прислать доверенное лицо к сыну Гургин-хана, состоящего при стременах наследного принца, для ведения переговоров и восстановления обоюдного согласия»[19].
Фактически, смысл послания говорил о том, что Иран немедленно готов начать боевые действия. Цицианов в ответном письме от 27 мая решительно заявил «Письмо вами писанное и поднесенное мне Якуб-беком, такого несоответственного слога не достойно Богом вознесенной Империи, ни моему званию, ни благонравию и воспитанию, отделяющему человека от бессловесной твари, что недостойно иного ответа как мечом с пламенем начертанного… буде штыки моих детей вам не нравятся, пришлите ушедших из Грузии царевичей Александра и Теймураза Грузинских, раздиравших Грузию междоусобной бранью, и тогда мир настанет и кровью персиян не намочены будут обильные нивы. Впрочем, воля ваша; призываю вас, буде в состоянии испытывать несметную свою силу с высокославным и непобедимым оружием Е.И.В. всемилостивейшего Государя моего; я вас на Куре и на Гокче, по словам писем царевичей, в моих руках находящихся, готов принять штыками и ядрами»[20].
Уже весной 1804 г. у Тавриза было сконцентрировано около 40 тыс. персидских войск во главе с престолонаследником Аббас-Мирзой.
В перспективе, ожидалось также прибытие еще самого шаха с армией в 60 тыс. человек. К этим войскам предполагалось присоединение и войск Эриванского ханства, для чего визирь Мирза-Шефи прибыл туда на переговоры. Персам удалось сосредоточить значительное количество сил и средств. Однако, как отмечает М. Игамбердыев «Как видно из названий полков иранских войск, племен и имен ханов и сердаров, принимавших участие в кампании русско-иранской войны, военные действия велись со стороны Ирана исключительно силами тюркских племен областей Северного Ирана и Южного Азербайджана (Азербайджан, Гилян, Мазандеран, Табаристан), части Тегерана (частично Керман и Луристан), которые поддерживали Баба-хана. Племена южного Ирана – курды, бахтияры и др. не принимали участия в русско-иранской войне 1804–1813 гг.»[21].
Русская сторона также деятельно готовилась к боевому столкновению. Тем не менее, сугубо в численном отношении она значительно уступала персидской армии, сконцентрированной на границах. Так, в канун боевого столкновения, Российская империя располагала в Закавказье следующими силами 7 пехотных полков (Кавказский гренадерский, 9-й, 15-й и 17-й егерские, Тифлисский, Кабардинский и Севастопольский мушкетерские с 24 орудиями). Из кавалерии – Нарвский драгунский полк и части Донского казачьего войска[22]. Вдобавок, войска (в целях необходимой охраны различных пунктов) были разбросаны на значительной территории
В мае 1804 г. Цицианов закончил концентрацию своих сил в Саганлугском военном лагере под Тифлисом. Согласно И. Дубровину, численность отряда, который Цицианов мог вывести в поле, составляла 4080 чел.[23], а по данным М. Богдановича – 4 600 чел[24]. Как на тот момент, так и позже, численность русских войск в Закавказье всегда оставалась небольшой. Все остальные главнокомандующие при формировании сводных отрядов также редко когда могли выставлять в поле значительное число бойцов. Настоятельная необходимость прикрытия более-менее важных с военно-стратегической точки зрения участков, приводила к распылению и без того немногочисленных русских сил.
Двинувшись на Эриванское ханство, П. Цицианов оставил небольшое количество войск для охраны основных пунктов правого и левого флангов. Сугубо в военном отношении, логику Цицианова можно было понять. Оборонять с такими незначительными силами столь огромную территорию не представлялось возможным. В условиях явной нехватки сил и невозможности обеспечения прочной обороны, парировать удары превосходящих персидских войск возможно было лишь при встречном наступлении. Кроме того, пассивная оборона в этих условиях могла быть чревата утратой военной инициативы, переход которой к противнику создал бы ему колоссальные возможности для маневра и атаки практически по всей линии соприкосновения. Прорыв, и, как минимум – разорение и грабеж населения в этих условиях явился бы неизбежным фактом. Неспособность же (в силу отмеченной выше малочисленности войск) предотвращения подобных прорывов имела бы не только чрезвычайно неблагоприятные последствия в военном, но и в политическом отношениях. В этом смысле, мнение одного анонимного автора касательно неосмотрительности П.Д. Цицианова и о том, что Эриванский поход в немалой степени был вызван в немалой степени натянутыми личными отношениями между князем и эриванским ханом, вызывает определенные сомнения. Так, он пишет «Я умалчиваю здесь о многих причинах, побудивших к предприятию сей компании, так же о пользах и неудобствах к приобретению Эривани, о достоверных известиях приближения Баба-ханова с войском, о разных мнениях и предположениях на сей счет кн. Цицианова, о грубых и ругательных отзывов его к Баба-хану и хану Эриванскому, возбудивших личную злобу, о угрозах его, препятствовавших хану и подумать о сдаче города; а равно и об многих сего последнего подававших надежду к занятию Эривана без сопротивления, которые нередко кн. Цицианов, принимая за истину, основывал на оных свои дела; скажу только, что сии то, может быть и были причиною, что кн. Цицианов не сделал никаких приготовлений и запасов к сей экспедиции и, выступя из Грузии, оставил без внимания ознаменовавшиеся уже от части мятежа в оной»[25].
Уже 10 июня 1804 г. у с. Малый Караклис отряд генерал-майора С. Тучкова нанес персам поражение и вслед за этим занял Гюмрий-скую крепость. Следующее столкновение, между русскими войсками и собственно силами престолонаследника Аббас-Мирзы произошло 19–20 июня у Эчмиадзина, в результате чего персы вынуждены были отступить к северу от Эриванской крепости[26]. 30 июня Цицианов, в целях устранения угрозы возможного нападения с тыла и флангов, начал наступление на главный иранский лагерь. Русские войска, используя артиллерию, заставили Аббас-Мирзу отступить за Араке. По показаниям пленных, численность войск престолонаследника составляла 27.000 чел[27]. Тем не менее, угроза не была снята. Армия Аббас-Мирзы не была окончательно разгромлена, но наоборот, получила в дальнейшем определенную свободу действий, которую она активно использовала в деле срыва осады Ереванской крепости русскими войсками.