Они будут жить в огромном доме с плавательным бассейном. Виктор представлял себе, что Джоан и через двадцать лет останется стройной, будет с ним дважды в день бешено кувыркаться в постели. Дети тоже неплохо, пока не слишком отягчают жизнь, и особенно сексуальную.
В итоге он застрял в карьерном тупике, они оба застряли на девятнадцать лет в скромном домике, детей нет и не предвидится. Живут с рыжим котом по имени Грегори. Кот к обоим относится неприязненно.
Джоан не желает примириться с мыслью, что это навсегда. Обоим плохо. Разве это жизнь?
Они практически ни в чем не согласны. Каждую ночь злобно спорят, закрыть окна или открыть. Он не может спать в духоте, она не может заснуть в холоде.
Хуже всего походы в ресторан. Ужины по субботам, давно ставшие ритуалом, все больше и больше пугают Джоан. Она всегда старается зазвать другую пару, чтобы не сидеть за столиком с глазу на глаз с Виктором, но из‑за непрерывных супружеских пикировок все друзья и знакомые отвалились со временем. За исключением Теда и Мэдж, у которых тоже нет других друзей и знакомых.
В каждом ресторане Виктор долго читает меню, требует подробных объяснений у официанта, после чего, как правило, заказывает то, что в меню не указано. Почти всегда одно и то же: креветочный коктейль и стейки с жареной картошкой. Фактически все бывают довольны. Но и в китайских ресторанах, обожаемых Джоан и Мэдж, и в индийских, до безумия обожаемых Тедом, Виктор упорно заказывает распроклятый коктейль из креветок и стейки с жареной картошкой. При отказе бормочет сквозь зубы расистские замечания.
– В ресторане обязаны подавать то, чего дома не подают, – громко провозглашал он, подмигивая Теду, подталкивая локтем Мэдж, добавляя: – Позор, что в меню нет орального секса, которого я дома тоже не получаю!
– Для нас это не проблема, правда, детка? – ухмылялся Тэд, крепко тиская под столом бедро жены.
Та заливалась румянцем и с гордостью провозглашала:
– Мой Тед просто гадкий маньяк.
Джоан краснела, извинялась перед официантами, желая добавить: «Мне стыдно приходить сюда с этим жирным, лысым и самодовольным ничтожеством с безобразным зачесом на лысину, в кричащем костюме с жутким галстуком. Правда, когда я за него выходила, он был симпатичным и стройным…» Впрочем, она никогда не осмелилась бы на такую тираду.
Вместо этого шипела на мужа:
– Попробуй что‑нибудь другое для разнообразия. Хоть раз отважься!
– Зачем, если мне нравится именно это? – неизменно спрашивал Виктор. – Зачем пробовать то, что может не понравиться? Вдруг я завтра умру?
Дай‑то Бог, чаще и чаще думала про себя Джоан.
* * *
То же самое с книгами и с телевизором. Виктор читает одни детективы и смотрит одни детективы. Любимый герой – Шерлок Холмс. Каждый рассказ о Шерлоке Холмсе читан и перечитан, каждый кинофильм и телесериал просмотрен и пересмотрен. Лучший исполнитель роли Шерлока, по его мнению, – Бэзил Рэтбоун. Именно тот мужчина.
У Виктора есть твердое мнение по любому вопросу, включая вождение автомобиля. Он никогда не разговаривает за рулем, без конца объясняя, как это опасно.
– Притормози, – приказывает ему Джоан.
– Заткнись, – огрызается он. – Мне мешает твоя болтовня. Это очень опасно.
Дома Виктор курит сигары, почему‑то не видя в них никакой опасности, утверждая, что вредны не сигары, а сигареты, отмахиваясь от возмущенных замечаний, что у него изо рта воняет, как из пасти огнедышащего дракона. Прежде, когда они любили друг друга, для нее это значения не имело. Она называла его ненасытным развратником, признавалась, что любит запах дыма. В дальнейшем воскресные утра, когда он с пятницы не брился, стали поистине невыносимыми. Все равно что заниматься любовью с дикобразом, наглотавшимся огня.