Когда уже медленно начинало светать, появился мой старый друг Марек.
– Господин лейтенант, по приказу командира батальона атака должна начаться ровно в 7 часов утра. На первом этапе батальон не может рассчитывать на поддержку огнем тяжелой артиллерии, так как она поддерживает подразделения на других участках.
– Спасибо, Марек, доложите господину майору, что мы атакуем, как приказано. При этом сообщите, что мы просим как можно скорее обеспечить нам артиллерийскую поддержку.
– Яволь, господин лейтенант! – Марек отдал честь, развернулся кругом и полез наружу.
– Теперь, господа, вы все слышали, что у нас не будет поддержки артиллерии. Надеюсь, удача будет с нами, и я желаю ее всем вам. Давайте сверим время: на моих часах сейчас 05.25. Господин Фухс, обе наши роты пойдут вперед в 6 часов. Мы будем двигаться так тихо, как только сможем, чтобы пройти через участок перед нами, не потревожив противника. Как нам быть далее, покажет обстановка. Ули, вы со своей ротой останетесь здесь. Держите связь со мной и ждите дальнейших указаний.
Рукопожатия с товарищами, и вот я снова остался один со своими компаниетрупп[8] и фельдфебелем Гроссманом.
– Гроссман, вы останетесь на левом фланге роты, когда мы пойдем вдоль улицы. На этой карте видно, что улица проходит слева от цели нашей атаки. И еще: скажите солдатам, чтобы они соблюдали осторожность. Из-за того, что нас теперь осталось так мало, любые потери будут для нас болезненны вдвойне.
– Слушаюсь, господин лейтенант, нам повезло, что три дня назад мы успели получить двадцать человек пополнения из резервного батальона. Там восемнадцати- и девятнадцатилетние судетские немцы. Никакого боевого опыта, только начальная подготовка. Они даже никогда не метали настоящие ручные гранаты. Я уже распределил их среди остатков роты и передал в руки нашим старым испытанным парням.
– Это значит, что почти каждый второй из нас – новичок, не имеющий боевого опыта! Что ж, тогда порадуемся хоть этому!
– Скоро он у них появится, господин лейтенант. В общем, они производят хорошее впечатление.
– Я верю вам, Гроссман, но без боевого опыта и попасть в такую сложную обстановку – это будет несколько сложно для этих парней. Нам нужно быть особенно внимательными к ним, чтобы они не попали в мясорубку. Ладно, уже почти время выдвигаться. Но как я сказал, вы остаетесь на левой стороне улицы и пойдете так, чтобы я знал, где вы находитесь, и всегда мог бы с вами связаться. Берегите себя!
– Спасибо, господин лейтенант!
Оставалось уже всего 15 минут до того, как мои товарищи двинутся вперед. Со мной остались унтер-офицер Павеллек, обер-ефрейтор Неметц и обер-ефрейтор Вильман. Я сам обучал этих людей после окончания Французской кампании, когда дивизию на шесть месяцев разместили в Оберлаузице близ Циттау. Не было такого вида легкого пехотного вооружения, которым они не овладели бы, и никогда не было случая, чтобы кто-то из них не справился с задачей посыльного. Год на фронте сплотил нас, и каждый из нас знал, насколько мы зависим друг от друга.
– Жушко!
– Господин лейтенант?
– У вас все еще при себе ваше особое оружие?
– Яволь, герр лейтенант! Оно находится в обозе, и нам придется подождать, пока его доставят сюда.
– Хорошо. Подумайте об этом, когда сегодня вечером подойдет гауптфельдфебель[9] Михель с полевой кухней. Кстати, как он сейчас?
– Нормально, господин лейтенант! На него, как и прежде, всегда можно положиться. Там, где другие не могут найти свои роты, Михель обязательно дойдет.
Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы мой арсенал был при мне. К «особому оружию» относились заряды взрывчатки, полученные из ручных гранат, русский автомат, русское противотанковое ружье и боеприпасы к ним. После первых же боев в России мы поняли, что русские автоматы и противотанковые ружья были более надежными, чем наши. Наши были хороши, но капризничали при загрязнении. Уже давно я возил с собой боеприпасы, которые можно было использовать с трофейным оружием, – просто на всякий случай. И несколько раз в прошлом мне приходилось пускать их в ход, и это приносило пользу.
За две минуты до назначенного времени атаки я посмотрел в небо. На всем его просторе вдаль и вширь не было ни облачка, если не считать дыма пожаров вокруг нас. На востоке горизонт становился все ярче. С каждой минутой силуэты домов перед нами, точнее, развалин домов, становились все более различимыми. Объект нашей атаки также явственно выделялся на фоне окружающих его зданий. Справа и слева от нас время от времени раздавались пулеметные очереди или ружейный огонь. Слышались залпы нескольких орудий противника с восточного берега Волги; эти снаряды разорвались на некотором удалении от нас. День обещал быть жарким. Мои часы показывали, что наши солдаты должны были уже начать движение. Противник пока не должен был ничего обнаружить, так как в нашу сторону не раздавалось ни выстрела. Хорошо бы подойти к высотному зданию незамеченными. Теперь мое внимание было полностью приковано к тому, что происходило впереди. Унтер-офицер Павеллек и оба посыльных сидели молча: они тоже полностью сосредоточились на том, что происходит перед нами. Вдруг на нашем участке застучал русский пулемет. Сразу же за пулеметными очередями послышались винтовочные выстрелы. На этом участке разгорался бой.
В этот же момент открыли огонь тяжелые пулеметы 8-й роты. Пули с жужжанием отскакивали рикошетом от встреченных препятствий на местности. Неожиданно наступил яркий день. В свой бинокль я мог полностью различить назначенную нам цель. Это было шестиэтажное здание из красного кирпича шириной около 80 метров. По обоим бокам от главного здания отходили пристройки еще примерно по 20 метров в ширину. Своей структурой здание напоминало перевернутую прямоугольную латинскую букву U. Центральную часть разбомбили самолеты нашей авиации и артиллерия. Сквозь оконные проемы внутри можно было рассмотреть огромные кучи строительного мусора. В этой части здания я не сумел обнаружить противника. Однако обороняющиеся вели огонь из обоих боковых пристроек. Иваны обнаружились на верхних этажах. Отсюда они могли держать под контролем все окрестности. Наша атака была остановлена примерно в 150 метрах от цели. Отделения заняли укрытия и вели огонь самостоятельно. На моем КП появились посыльные от лейтенанта Фухса и фельдфебеля Гроссмана, которые доложили мне то, что я и так уже знал сам. Я передал приказ всем залечь и ожидать дальнейших указаний.
– Вильман!
– Господин лейтенант?
– Доложите в батальон: атака началась в 6 часов утра. Мы продвинулись примерно на 150 метров и были вынуждены залечь под огнем обороняющихся. Противник контролирует поле боя и ведет пулеметный огонь сверху с господствующих позиций. Мы не можем продолжить движение без поддержки огнем тяжелой артиллерии. Срочно требуется поддержка! Вы записали?
– Так точно, господин лейтенант!
Я знаком отпустил его, и Вильман выбрался наружу. Теперь солнце в небе было видно полностью. Становилось теплее. Я отослал обер-ефрейтора Неметца за лейтенантом Вайнгартнером и обер-фельдфебелем Якобсом. Вскоре оба они уже были у меня. Было уже девять часов утра. Всегда забываешь о времени, когда все твое существо находится в состоянии тревоги и озабоченности, когда от тебя требуется находиться в таком состоянии ума, что позволяет находить нужное решение с молниеносной скоростью. Я обсудил обстановку с обоими товарищами. Слава богу, по поступившим докладам, мы пока не понесли потерь.
– Ули, вам все ясно?