– Испытание номер три! – скомандовал Мишка и посильнее ухватился за качели. Перчатки, к которым он уже так привык, держали жестко и мощно, как говаривал сам Мишка – «не отдерешь». – Начали!
Пашка потянул. Он шел медленно, стараясь следить за тем, как катится коляска. Впрочем, из-за массивных и громоздких качелей ему это было не очень хорошо видно. Но он надеялся, что, в случае чего, Мишка ему подскажет.
– Мне кажется, что достаточно! – крикнул Пашка.
– Запускай!
Пашка отпустил руки. Точнее, отпустил качели, которые держали эти руки, хотя нет – качели руки не держали… В общем, автор запутался и возвращается к повествованию.
Качели понеслись назад. Колеса коляски привычно покатились, очень быстро набирая скорость.
– Хо-хо! – успел крикнуть Мишка, когда правое колесо коляски наскочило на бугорок, слегка изменяя траекторию движения, и тут же обод для рук зацепился за одну из опор качелей. Коляску резко развернуло и завалило на левый бок. – Тыдыщь! – успел озвучить свое падение Мишка.
Качели полетели обратно. Пристегнутый Мишка с трудом высунулся из-за коляски, но тут же спрятал голову, чуть не получив вновь возвратившимися качелями в лоб.
Пашка успел увидеть этот момент и тут же схватился за качели, стараясь затормозить их бег. Это оказалось не так просто. Качели были тяжелые, а Пашка – нет. Но в конечном итоге парень справился и подбежал к другу.
– Живой? Ударился? По голове получил?
– Отвечаю по порядку, – рассудительно сказал Мишка. – Да, нет, нет.
Пашка задумался, так как стал вспоминать свои вопросы, чтобы соединить их с ответами. Но вскоре его лицо просветлело.
– А, все понял. Вот и отлично.
– Надеюсь, что отлично. А то я один раз ручку тормоза коляски погнул, ох и разговоров было!
– Сильно ругали? – Пашка помогал поставить коляску на колеса, да еще и с пристегнутым Мишкой внутри.
– Нет, конечно, но разговоров много было о том, как бы сделать мою коляску еще менее убиваемой. У меня ведь и так все узлы укрепленные, да и сама конструкция сверхпрочная. Дорогое удовольствие, конечно, но зато у меня очень крутая коляска. – Мишка редко чем хвастался, но вот от своей коляски он всегда был в восторге. Она была его продолжением, частью его тела, практически им самим. – А ты не представляешь, как потом эти разговоры меня замучивают. Толкут воду в ступе и толкут.
– В ступе от Бабы-яги? – не понял Пашка. Его родители поговорками не увлекались.
– Нет, есть такая специальная ступа, где толкут что-нибудь, чтобы сделать порошок, – попытался пояснить Мишка, но сам сбился, когда сказал слово «порошок» – мало ли как его Пашка мог понять. – Когда зайдем ко мне, я тебе покажу.
Ребята побрели к Мишиному дому. Точнее, брел Паша, а Миша катился рядом. Некоторое время оба молчали, стараясь додумать то, что не получилось. С одной стороны, им интересно было, что бы могло получиться, а с другой – оба уже не хотели повторения. Мишка боялся за коляску, Пашка за Мишку.
Перед подъездом Пашка помог товарищу очистить коляску от песка и земли, после чего друзья распрощались. Был восьмой час вечера, и Пашке пора было возвращаться. Впрочем, Мишке тоже надо было возвращаться, вот только возвращались они в разные места.
В доме уже привычным движением Миша опустил накладной пандус, по которому с некоторым трудом, но вполне успешно заехал к лифту. Он подумал, поднимать или не поднимать обратно пандус, и решил побороть лень. В своем подъезде Мишка всех знал, и все знали Мишку. Поэтому если кто-то шел домой и видел опущенный пандус, обязательно его поднимал. Все знали, что, если пандус опущен, это Мишка или вышел, или зашел, но у него не хватило или сил, или терпения, или времени этот пандус поднять обратно. Сегодня лень немного посопротивлялась и сдалась. В принципе, Мишка всегда бы поднимал этот пандус за собой, если бы это было удобно делать. А так… Наклоняться, чтобы подцепить пандус за ручку, было очень неудобно, и Мишка рисковал даже перевернуться иногда, когда особенно резво брался за это дело. Сегодня он все сделал неторопливо и точно. Почему-то разные мысли полезли в голову и не хотели вылезать. Лифт приехал быстро, так что через пару минут Мишка уже въезжал в квартиру.
– Нагулялся? – встретила мама Мишку вопросом, а заодно и тряпкой, которой тут же стала протирать колеса кресла.
– Нагулялся, – как можно спокойнее ответил Миша. Мальчик всегда ругался с мамой по поводу этих протираний. Он всегда и все стремился делать сам. А тут мама начинала за ним ухаживать. Впрочем, мама действовала весьма тактично и, если Мишка приходил с друзьями, не вмешивалась (если, конечно, была дома, а когда не была дома, то не вмешивалась еще более активно). Отец предлагал купить домашнюю коляску, но Мишка сразу заупрямился. Ему нравилась именно та, на которой он катался, и никакую другую он даже видеть не хотел. Хотя запасная коляска в доме все же была. Ведь никогда нельзя знать точно, что может случиться как с человеком, так и с предметом.
Сегодня Мишка выглядел совсем одиноким и даже каким-то потерянным.
– Ничего не случилось? – Больше всего маму удивило отсутствие спора по поводу колес.
– Нет. – Мишка улыбнулся. – Я просто задумался.
– Ужинать будешь?
– Конечно! – Мишка только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. Вот теперь мысли о еде сразу вытеснили все посторонние мысли, отчего Мишка заметно повеселел и принюхался. – Я чувствую запах жареной картошки.
– Какой ты у нас нюхач, – рассмеялась мама. – Проезжай.
Мишка много чего любил, но вот от жареной картошки вообще никогда не отказывался. Поэтому быстро помыл руки и подкатился к столу.
Пока он ел, пришел папа. Он весело потрепал сына по голове. Спросил про день, послушал про их приключения с Пашкой (о своем падении Мишка предусмотрительно промолчал), а затем и сам присоединился к общему ужину.
Мишка очень любил, когда они вот так, всей семьей собирались вместе. Приятно было смотреть на смеющегося папу, который все время сыпал разными шутками, видеть улыбающуюся маму, порой отвечавшую ему не менее остроумно. Мишка и сам не сидел как истукан, он даже не обращал внимания на забитость своего рта. Забит – не забит, появилось что сказать, тут Мишка вступал в разговор, впрочем, действовал он все равно аккуратно, он же представлял, как будет неприятно всем окружающим, если во время его речи у него изо рта будут вылетать остатки еды.
Ужин прошел, и Мишка отправился в свою комнату. В принципе, можно было сесть за компьютер и чем-нибудь там заняться. Но что-то сегодня Мишке залезать в него не хотелось. Пока мальчик странствовал по всяким оздоровительным центрам, он привык к книгам, смотрению в окно, рассматриванию всего того, что его окружало. Эта полезная привычка помогала ему в трудную минуту, когда ни мамы, ни папы рядом не было. Если он не читал, то ложился на кровать так, чтобы смотреть в окно. Особенно Мишка любил, когда по небу бежали облака. Тогда пейзаж за окном все время менялся, постоянно там что-то происходило, летали замки, драконы, гномы, да и множество других самых разных сооружений и персонажей, о которых когда-либо читал или слышал Мишка. Впрочем, он не забывал придумывать и что-то свое.
– Смотрите, как на брындаглюка похож, – сказал он как-то зашедшей медсестре и показал на необычное облако.
– Кого-кого? – не поняла та.
– На брын-да-глюка, – медленно и с расстановкой повторил Мишка.
– Это где это ты про такого слышал? – удивилась медсестра. Она была молодой и еще далеко не все сказки забыла.
Мишка хотел ответить: «У себя в голове», – но решил, что после такого ответа его примут за сумасшедшего. Поэтому сказал проще:
– Я его сам придумал.
– А, тогда понятно. – Медсестру позвали из коридора, и она поспешно вышла.
Мишка мог часами лежать и смотреть на облака, придумывая истории. Там у него летал и страшный брындаглюк, и маленькие партамушки. Но свои истории он никому не рассказывал, считал, что это никому не будет интересно, кроме него самого. Поэтому наслаждался своими интересами самостоятельно.