По какой-то причине, вероятно, из-за депрессии, Трой утратил интерес к повседневному руководству своей империей. Он довольствовался мониторингом рынков и докладами о доходах.
Сейчас исполнительным директором компании был Пэт Соломон, бывший высокопоставленный служащий, которого Трой привлек к работе двадцать лет назад. Когда Стэффорд вошел в зал заседаний, Пэт нервничал так же, как остальные семь членов совета.
Для беспокойства оснований хватало. Вокруг компании всегда сшивалась куча приспешников жен Троя и их отпрысков. Малейший намек на то, что контрольный пакет акций может перейти в их руки, привел бы в ужас любой совет директоров.
Джош начал с оглашения распоряжений мистера Филана относительно похорон.
– Никаких похорон, собственно, не будет, – мрачно сказал он. – Честно говоря, у нас нет возможности отдать ему последнюю дань уважения.
Это присутствующие выслушали без комментариев.
Если бы умер обыкновенный человек, подобное пренебрежение условностями показалось бы ошеломляющим. Но поскольку речь шла о Трое, удивляться не приходилось.
– Кто станет владельцем компании? – спросил Соломон.
– Сейчас я не могу этого сказать, – ответил Стэффорд, прекрасно отдавая себе отчет в том, насколько уклончиво и неудовлетворительно прозвучал его ответ. – Трой подписал завещание за несколько мгновений до того, как спрыгнул с балкона, и распорядился держать втайне его содержание в течение некоторого времени. Ни при каких условиях я не могу разгласить его. По крайней мере пока.
– А когда же?
– Скоро. Но не сейчас.
– Значит, работать, как прежде?
– Именно. Совет директоров сохраняет прежние полномочия; все продолжают выполнять свои обязанности. Завтра компания будет жить так же, как вчера.
Это звучало утешительно, но никто не поверил Стэффорду. Рано или поздно компания должна перейти в другие руки.
Трой никогда не был сторонником раздела акций между акционерами “Филан групп”. Он хорошо платил своим служащим, но не позволял им стать собственниками даже малой доли компании. Лишь три процента акций принадлежали нескольким избранным.
Около часа они прокорпели над пресс-релизом, а потом расстались на месяц.
В коридоре Стэффорда ждал Тип Дурбан, и они вместе отправились в Маклин к судмедэксперту. Вскрытие к тому времени закончилось.
Причина смерти, как и ожидалось, была очевидной. Следов наркотиков или алкоголя в крови не обнаружено.
Но не обнаружено и опухоли. Никаких признаков рака.
В момент кончины Трой пребывал в добром здравии, хотя сказывалось недоедание.
Когда они переезжали через Потомак по мосту Рузвельта, Тип наконец нарушил молчание:
– Он говорил тебе, что у него опухоль мозга?
– Да. Несколько раз. – Стэффорд, сидевший за рулем, едва замечал улицы, мосты, машины, проносившиеся мимо.
Сколько же у Троя было секретов?
– Зачем он лгал?
– Кто знает? Ты пытаешься найти логику в поступках человека, только что спрыгнувшего с четырнадцатого этажа.
Рак мозга хоть как-то оправдывал его поведение. Все, и я в том числе, думали, что он умирает. Из-за странностей поведения Троя созвать консилиум психиатров было очень уместной идеей. Он поставил ловушку, и они попали в нее, а теперь эти психиатры клянутся, что Трой был абсолютно вменяемым. Думаю, кроме всего прочего, ему хотелось сочувствия.
– Но он был чокнутым, ведь правда? Конечно, был, иначе не сиганул бы с балкона.
– У Троя было много странностей, но он точно знал, что делает.
– А зачем прыгнул?
– Депрессия. Он был одиноким стариком.
На Конститьюшн-авеню они попали в огромную пробку. Сидя в машине и глядя на длинную вереницу неподвижных машин, вытянувшуюся перед ними, каждый думал о своем.