Виталий огляделся.
– Вроде все есть: кровать, компьютерный стол с компьютером, шкаф. Что еще надо человеку, чтобы быть счастливым? По-моему, больше ничего.
– Вам так мало надо для жизни?
– Вы считаете это мало?
– А вы нет?
– У меня и это далеко не всегда есть. А тут еще такая мягкая постель. – Молев сел на кровать. – Я вам очень благодарен. Я буду тут спать, как младенец. Знаете, мне очень повезло, что я встретился с вашим мужем. Теперь у меня есть работа и дом.
– А разве у вас не было ни того, ни другого?
– Не было.
– Где же вы жили?
– У одного приятеля. А когда он приводил домой женщин, приходилось идти на улицу, так как у него была совсем маленькая квартирка. Не то, что ваш дом. Я предлагал ему все делать при мне, вернее, я бы спал или делал вид, что сплю, что одно и то же, а он бы сексом занимался – и каждый был бы доволен. Но он не соглашался. Говорил, ему неудобно. А выставлять меня в ночь на улицу, удобно? Как вы полагаете?
– И что вы делали ночью?
– Если погода была хорошей, сидел на лавке, если плохой, стелил подстилку в подъезде и пытался спать или читать.
Алла внимательно посмотрела на молодого человека.
– Вы меня не обманываете?
– А зачем мне вас обманывать?
– В самом деле, пока еще не зачем, – пробормотала она.
– Вы думаете, скоро понадобится?
– Не исключено. Вы знаете мужчину, который не обманывал бы женщину?
– Знаю.
– И кто? Дайте адрес? – насмешливо проговорила Алла.
– А зачем адрес, я тут рядом с вами. Меня даже можно потрогать.
Женщина с недоверием посмотрела на Молева.
– Это действительно так?
– Вы не верите ни одному моему слову. Мне вас жаль.
– Это еще почему? – с негодованием поинтересовалась Алла.
– Если вы не верите незнакомому человеку, значит, вы вообще никому не верите. Это плохой симптом.
– Знаете что, иногда возникают обстоятельства, когда лучше всего помолчать, – зло произнесла она. – Вам так не кажется, молодой человек?
– Не кажется, что проку в молчании. Мы слишком плохо друг друга знаем, чтобы молчать. Нам надо говорить и говорить, только тогда мы сможем однажды замолчать с обоюдной пользой.
– Вот как, любопытно, хотела бы я знать, в чем тут польза? Я заметила, у вас странный взгляд на многие вещи.
– Вы правы, последние полгода у меня почти на все кардинально изменились взгляды.
– И что же послужило этому причиной, можно узнать?
– Разумеется. Я все это время изучал Кьеркегора.
– Он так вас изменил?
– Да, – Молев кивнул головой.
– Что-то не верится.
– Я ж говорю, вы очень недоверчивая.
Женщина какое-то время молчала, внимательно смотря на Молева.
– Я практически ничего не знаю об этом Кьеркегоре, только слышала имя и то, что он был очень странный человек. Это так?
– Более чем. Он был совершенно не похож на обычного человека.
– Вы – тоже?
– Я? – Молев на мгновение задумался. – Нет, я самый обычный. Даже более обычный, чем это кажется на первый взгляд.
– Что-то сомневаюсь. Я все же актриса и могу достаточно верно определять людей на основе первого впечатления.
– И каково же ваше первое впечатление?
Несколько секунд она молчала.
– Мы с вами еще помучаемся. Муж совершил ошибку, пустив вас к себе.
Молев вдруг широко улыбнулся.
– Вы ему об этом скажите?
– Непременно. Только он меня не послушается.
– Напрасно, умных женщин надо слушать.
– Хоть вы меня понимаете, – усмехнулась Алла. Она направилась к выходу. – Я сообщу вам, когда мы сядем за стол.
7
Шестакова вернулась в свою комнату, села на стул перед трюмо. Несколько минут внимательно разглядывала себя. Нашла новую морщинку. И сразу же поднялось мощное желание разбить зеркало вдребезги. Она резко встала, подошла к бару, налила в бокал и выпила. То ли стало чуть легче, то ли ей так показалось. Она редко могла разграничить эти два состояния, да и не пыталась особенно это делать. Какая, в сущности, разница между реальностью и иллюзией, важно лишь то, что в этот момент чувствуешь ты. А что происходит на самом деле всегда вторично.
Ее взгляд упал на рассыпанные по дивану листы. Давно ей так не хотелось учить пьесу. Она вызывала у нее отторжение. Шестакова уже несколько раз делала попытки приступить к заучиванию, но неизменно прерывала это занятие в самом начале. Она прекрасно понимала, почему так происходит, впервые за последнее время она получила важную, но не главную роль. Когда режиссер сообщил ей об этом, она даже пошатнулась. А через секунду захотелось расцарапать своими длинными острыми коготками его лицо. Разумеется, даже прима не может позволить себе такую роскошь, вместо этого она молча проглотила обиду, как мерзкую пищу. Ее даже затошнило. Спасла бутылочка коньяка, накануне подаренная одним поклонникам. Она вошла в свою уборную и выпила прямо из горла. И как ни странно стало легче. На самом деле или ей так показалось? Она вдруг подумала, что то, что только произошло, может иметь немалое значение для всех последующих событий. Но то была мимолетная мысль, которую она прогнала и не позволила в тот день снова вернуться.