Вагенер отмечает, что ни на Западе, ни на Востоке не было разработано формализованной модели социалистической системы вообще и социалистической экономики – в частности. Поэтому и подходы к реформированию в странах Центральной и Восточной Европы после 1970 г. носили прагматический характер и были лишены теоретической базы. «На вопрос о том, что является направляющей парадигмой в их теоретических исследованиях, большинство экономистов в проводящих реформы странах Центральной и Восточной Европы указывали для послереформенного периода (т. е. после 1970 г.) на неоклассику и кейнсианство, хотя признавали, что испытывают значительное влияние институционализма, который сам все еще находится в поисках парадигмы»[5].
Из этого следует также, что, когда начался процесс системной трансформации и западные эксперты-монетаристы прибыли со своими «шоковыми» рекомендациями, экономисты названных стран не располагали теоретической основой для критической оценки совокупности этих рекомендаций и могли либо соглашаться, либо выдвигать возражения лишь идеолого-политического, социального или практически-экономического порядка.
Значительно позже западными критиками «шоковой терапии» был выдвинут тезис; лучше не иметь никакой теории, чем неправильную теорию. Однако «неправильность» применяемой на практике теории выясняется, к сожалению, слишком поздно и понесенные при этом потери есть плата за отсутствие теории, приближенной к реальности, а не за дурную привычку подпадать под влияние теории вообще. Естественная природа человеческого общества не терпит теоретического вакуума.
Видный французский теоретик «регулятивизма» Роберт Буайе полагает, что решение проблем, поставленных переходной экономикой России, – это основной критерий значимости современной экономической теории. «…Ибо "великое преобразование" России ставит множество проблем, не находящих очевидного решения в рамках имеющихся экономических теорий… Этот беспрецедентный исторический эпизод приведет к тому что все экономические теории полностью преобразятся или окончательно утратят свое значение И теории регуляции тоже!»[6]
* * *
Учебное пособие включает три части.
В первой части (главы 1, 2) мы прослеживаем, каким образом сложилась экономическая «платформа» Вашингтонского консенсуса, которая послужила теоретической основой для системы рекомендаций «шоковой терапии». Этот вопрос требует исторического подхода: ведь если условно представить, что системная трансформация СССР происходила бы не в 1990-е, а в 1960-е годы, то и рекомендации экспертов МВФ существенно отличались бы от тех, которые были даны ими в конце 1991 г., ибо с тех пор эта «платформа» МВФ из кейнсианской стала монетаристской.
Во второй части (главы 3–6) выработанные рекомендации и их обоснования сопоставляются с западными оценками хода и результатов реформ в Китае и России; при этом выясняется, какие изъяны в исходных теоретических позициях реформаторов привели к провалам в ходе российских реформ и какие неучтенные и нерешенные задачи в этой связи стоят перед экономической наукой.
В третьей части (главы 7–12) приводится материал о том, каким образом западные ученые разных направлений стремятся решить эти задачи и как это влияет на современную эволюцию экономической мысли в целом.
Часть первая. Трансформация экономики на Западе и Востоке и сдвиг в экономическом мышлении (в послевоенный период)
Глава 1. «Экономика среднего класса» на Западе, кризис «центрально-управляемого хозяйства» на Востоке и сущность монетаризма
В этой главе будут рассмотрены процессы трансформации в экономике развитых стран Запада и стран госсоциализма в 1950–60-е годы как объективная основа последующего принципиального сдвига в экономическом мышлении в указанных странах. Будут предложены ответы на вопросы:
• Чем отличается рыночный механизм, сложившийся в развитых странах Запада после Второй мировой войны, от рынка, функционировавшего между двумя мировыми войнами?
• В чем причины кризиса директивно-плановой экономической системы в СССР, КНР и других странах госсоциализма?
• Каковы исходные теоретические расхождения монетаризма с кейнсианством, со взглядами последнего на экономическую роль государства?
• Почему в теоретическом споре победу в конце 1970-х годов одержал монетаризм и какую роль в этом сыграл кризис госсоциализма?
1.1. Роль кейнсианства трансформации рыночной системы после Второй мировой войны
Основной сдвиг, который произошел в мышлении большинства экономистов стран Запада в 1970–80-е годы, – переход с кейнсианских на монетаристские позиции в понимании рынка и пересмотр взглядов на роль государства в экономике.
Джон Мейнард Кейнс и его последователи считали рынок неустойчивой системой, влекущей экономику к состоянию хронической депрессии. В опубликованной в 1936 г. книге «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнс объяснял этот порок рынка перманентным «недостатком эффективного спроса»: «предпочтение ликвидности» заставляет людей откладывать часть своих денежных доходов «в кубышки» вместо того, чтобы тратить на приобретение товаров и услуг. В дополнение к этому выдающийся американский кейнсианец Элвин Хансен в книге «Экономические циклы и национальный доход» (1951) показал, что и те сбережения, которые вложены в банки, не используются в достаточной мере, поскольку возможности инвестирования весьма ограничены (слабым ростом населения, медленным техническим прогрессом и отсутствием новых источников сырья).
Характеристики рыночного механизма, содержащиеся в кейнсианской теории, в общем соответствовали реалиям экономики США и стран Западной Европы в 1920-х и особенно в 1930-х годах, когда развернулась хроническая депрессия. Для этого периода характерны глубокое неравенство в распределении доходов и концентрация национального богатства в руках немногих. В таких условиях рынок не может обеспечить устойчивого роста платежеспособного спроса высокой занятости накопления человеческого капитала Неполная занятость ресурсов толкала цены и зарплату вниз и чтобы этому воспрепятствовать крупные фирмы и профсоюзы стремились к их монопольному регулированию.
Неравенство, недостаток спроса и монополизм и образовали порочный круг хронической депрессии. Чтобы выйти из этого круга, по мнению кейнсианцев, необходимо было систематическое государственное вмешательство, направленное на обеспечение эффективного спроса и поддержание инвестиционного процесса.
Эффективность антикризисной политики администрации Ф. Рузвельта в 1930-е годы, а особенно мер государственного воздействия на экономику в США, Западной Европе и Японии в 1950–60-е годы, в общем подтвердила правильность кейнсианского подхода. В арсенале этих мер были умеренная инфляция для поощрения расходов, понижение процента – для сдерживания сбережений и стимулирования инвестиций (как производственных, так и потребительских) финансирование региональных, международных и научно-технических проектов и программ регулирование занятости и доходов, развитие системы социального страхования и др.
Благодаря этим мерам, компенсировавшим исходную неустойчивость рыночного механизма и ускорившим технический прогресс, на Западе после Второй мировой войны начался беспрецедентный экономический рост, который продолжался почти без перерыва четверть века – до начала 1970-х годов.