На ней был запечатлен Хучик, спящий на спине. Мопс раскинул в разные стороны все свои четыре лапы, а на его объемистом животе удобно устроилась наша йоркшириха Жюли. Думаю, Смолякова засмеется, увидав столь необычный кадр, а мне хотелось доставить любимой писательнице удовольствие.
До начала Тверской я добралась без особых приключений и даже нашла место для парковки относительно недалеко от входа в магазин. Мне удалось удобно пристроить своего «пежульку» около здоровенного лаково‑черного джипа, шофер которого с упоением смотрел телевизор.
Как все москвичи, я люблю книжный магазин, названный в честь столицы, хожу сюда давно, с детства, и всегда набираю кучу интересных изданий. На мой взгляд, у «Москвы» лишь один существенный недостаток: помещение уж очень узкое, между стеллажами даже человек моей комплекции может протиснуться с трудом. В торговом зале всегда тесно, а сегодня и вовсе было негде яблоку упасть – народ, взбудораженный сообщением об исчезновении любимого автора, в едином порыве кинулся на встречу. Но мне опять повезло, я ухитрилась продвинуться почти впритык к небольшому столику, за которым стояла высокая, крупная дама в строгом деловом костюме, похожая на Миладу, как бревно на травинку.
– Здравствуйте! – заорала вдруг тетка в микрофон с такой силой, что толпа вздрогнула. – Я – Рита Водовозова, представитель пиар‑службы издательства «Марко». Наши сотрудники хорошо понимают ваше волнение, мы возмущены безответственными заявлениями СМИ и выражаем искреннее соболезнование госпоже Смоляковой, попавшей в эпицентр сплетен. Милада, к сожалению, заболела.
– Вау! – полетел над притихшим залом детский голосок. – Ее не будет! Значит, не брешут, что пропала!
– Похитили! – подхватил мужчина из толпы. – Наверняка выкуп хотят!
– Не, сама смылась, заездили ее… – не слишком уверенно возразил ему кто‑то.
– А чего ж тогда встречу объявили? – взвился к потолку возмущенный голос. – Во, надули!
Дама одернула пиджак и легко переорала фанатов:
– Милада здесь, мы никогда не лжем нашим читателям! Случись – не дай бог, конечно, – беда, тут же сообщили бы о ней. Смолякова сейчас выйдет!
– У‑у‑у… – отозвалась толпа.
– Более того, она сегодня в сопровождении Анастасии, своей дочери. Настюша, покажись.
Стоящая слева от активной дамы худенькая, почти бестелесная девочка с копной буйно вьющихся волос вяло помахала рукой.
– Настя никогда не ходит с мамой, ей некогда, она учится в школе, но сейчас летние каникулы, и она с нами. А еще у нас в гостях собачка Чуня. Настена, покажи… – скомандовала издательская дама.
Девочка, старательно улыбаясь, подняла над головой нервно дрожащего йоркшира, как две капли воды похожего на нашу Жюли.
– Ой, какая хорошенькая! – стали умиляться собравшиеся.
– Суперская!
– Можно погладить?
– Нет! – вдруг решительно рявкнула субтильная Настя. – Если каждый Чуню лапать станет, она мигом заболеет! Смотрите глазами!
Я усмехнулась. Не зря у меня внутреннее ощущение некоего родства со Смоляковой. У нас не только одинаковые собачки, но и дочери тоже похожи. Моя Манюня точно так же бы отреагировала на желание посторонних потискать Жюли.
– Прежде чем начнется подписание книг, хочу предупредить, – орала Рита, – у Милады пропал голос, это аллергическая реакция на сильные дозы антибиотиков. Еще у нее повреждены пальцы на правой руке, и писать Смолякова не может. Она будет ставить штамп‑факсимиле.
– Хорош гундеть! – перебил Риту юношеский голос. – Давай Смолякову!
Водовозова набрала полную грудь воздуха и заорала с яростью кошки, чей хвост прищемили дверью:
– Встречайте! Вот она! Любит вас настолько, что пришла в магазин тяжелобольной! Милада‑а Смолякова‑а‑а!
Загремел бравурный марш, зал взорвался аплодисментами.