– Нет, это ты неправильно указала адрес стоянки.
– Наоборот, я очень четко произнесла: Неглинная улица.
– Следовало назвать ориентиры.
– Какие? – взвилась я. – Что может быть конкретнее названия Неглинная?
– Что мешало правильно сориентировать человека? Сообщить, допустим, что там имеется аэровокзал… – выпалил полковник.
– На Неглинной? Самолеты, по‑твоему, могут отправляться из центра города?
– Это к примеру! – рявкнул Дегтярев. – Слово «Неглинная» никому ничего не скажет.
И тут до меня дошло: Александр Михайлович просто не знает, где находится одна из самых больших и шумных улиц столицы. Он перепутал ее с Никольской и явился в ГУМ, тоже, безусловно, большой и хороший магазин, но к ЦУМу никакого отношения не имеющий.
Думаете, Дегтяреву стало стыдно, и полковник в конце концов произнес: «Извини, Дашута, свалял дурака…»? Нет, он всю дорогу до Ложкина читал мне занудную нотацию о людях, не умеющих ясно выражать свои мысли. Добравшись до поселка, я приняла историческое решение: а) никогда больше не подвожу безлошадного полковника, пусть добирается до дома как хочет; б) более не улучшаю жизнь Дегтярева, не даю ему советов и не тащу за руку в светлое будущее.
Но сейчас не стоит предаваться воспоминаниям. Я осталась одна и чудесно отдохну!
Только я это подумала, как в ту же секунду ожил телефон. Я взяла трубку. Хорошо бы сейчас услышать что‑нибудь приятное, ну, типа, «вы выиграли в лотерею». Хотя с какой стати? Никогда не покупаю билетов.
– Дашенька, – зазвенел голосок Зайки, – милая…
У меня внутри все сжалось: если Ольга говорит столь ласковым тоном, приключилась беда.
– Все живы? – вырвался вопрос.
– Конечно, конечно.
– Тогда что случилось?
Ольга принялась всхлипывать и только минут через пять ввела меня в курс дела.
Сев в купе, Заюшка познакомилась с попутчиком, милым, интеллигентным, седовласым дяденькой в очках, этаким «ботаником». Сосед оказался доктором наук и профессором. С собой он имел фляжку дорогого, элитного коньяка, а к напитку ученый велел принести из вагона‑ресторана бутерброды с икрой.
Ольга приятно провела время за разговорами, рассказала мужчине, что работает на телевидении и едет к маме в гости. Выпив за компанию с собеседником двадцать капель коньяка и закусив крохотным сандвичем, быстро заснула. Утром, еле‑еле продрав глаза и ощущая дикую головную боль, Зая обнаружила, что профессор сошел с поезда, и вместе с ним «ушли» серьги, колечко, часы и кошелек, опрометчиво брошенные Ольгой на столике. Хорошо, хоть мобильный благородному «ботанику» не понадобился. Или он его просто не нашел? В общем, сейчас Зайка билась в истерике, твердя:
– Немедленно вышли мне денег… не хочу никому сообщать о дурацком происшествии…
– Спокойно! – велела я. – Сейчас же поеду в банк «Юниаструм».
– Зачем? – насторожилась Ольга.
– Позавчера отправляла Мане в Париж некую сумму по их системе «Юнистрим». Знаешь, как обстояло дело? Внесла денежки, и через пятнадцать минут пришло SMS от Мани: «Ура, купюры в кармане». Кстати, взяли за услугу ерунду.
– Да? – с недоверием протянула Зайка. – И сколько?
– Один процент от общей суммы.
– Не поняла.
– Вот сейчас тебе какая сумма требуется?
– Две тысячи долларов.
– Считаем. Один процент составит…
– Двести баксов, – мигом заявила Ольга. – Просто обалдеть!
Я с жалостью вздохнула: наша Заюшка не сильна в математике.