Таблички с правильным ответом не было нигде. – Такой, значит, вопрос… – промямлил я. – И хороший вопрос!
– Да уж какой есть, – развел руками Панченко.
Он раскрыл папку и протянул мне несколько фотоснимков. Запечатленное на них зрелище навевало мрачные мысли. Серый асфальт в пятнах луж, серый комок человеческого тела, принявшего смерть в позе эмбриона – колени почти у самого лба, руки согнуты в локтях и прижаты к бокам. Грязь на лице и на пальто. Прах к праху. Откуда вышел ты, туда и вернешься.
Гражданину Леонову было на вид лет сорок. Последний раз он брился дня три назад. Но даже если бы он побрился, причесался и припудрился, это не сделало бы его особенно привлекательным. Одутловатое лицо уставшего от жизни человека. Поэтому оно органично выглядело на фоне серого асфальта, лицо с закрытыми навечно глазами.
– Не узнаете? – нарушил молчание Панченко.
– Нет, – ответил я. – Этого человека я не знаю. А нет у вас снимков анфас, и желательно еще живого Леонова?
– Все‑таки узнали? – встрепенулся белобрысый.
– Если бы узнал, то не спрашивал бы другие фотографии. Просто я знаю, что после смерти люди выглядят несколько иначе, чем при жизни. Особенно если их сбивают машиной.
– Да ну? – притворно удивился белобрысый– И откуда такие сведения? Ах да, вы же опытный товарищ по части мертвых и живых тел…
– Вроде того.