– А если Витька, паршивец, неделю тут живет и ко мне не зашел, то я его бесстыжую рожу и видеть не хочу.
Забыв про сыр, тетя Шура развернулась и, прихрамывая, вышла из магазинчика. Раздраженно отмахиваясь от мух, она тяжело потопала к дому. «Ну, Витька, ну, негодник! Надо же – дом купил. И чей, почтальонов! Сашка с Колькой завтра приедут, не поверят. Неужто весь год будет тут жить? Или, может, только на лето? Женился… Надо и вправду зайти, хоть на жену его посмотреть…» – думала тетя Шура, забыв, что десять минут назад твердо решила с паршивцем Витькой и его женой никаких дел не иметь.
– Слышь, Юльк, – неохотно говорила три часа спустя тетя Шура, копаясь на морковной грядке, – послушай-ка сюда.
– Что, мам?
– Дом-то почтальонов знаешь кто купил?
– Кто?
– Да Витька.
– Какой Витька?
– Какой… Такой! Тот самый.
– Чернявский, что ли?!
– Чернявский, Чернявский…
– Ма, да ты что? – маленькая загорелая Юлька выпрямилась и воткнула лопату в грядку. – Так там же баба какая-то ходит!
– Баба… Значит, жена его или, может, полюбовница. Спрошу сегодня, как пойду.
– Ой, мам, я с тобой!
– Сиди, – осадила дочь тетя Шура. – Дом почитай как неделю куплен, а к нам с тобой Витька рыла не кажет, даром что соседи. Может, и не он вовсе, а однофамилец какой. Вечерком схожу, разведаю. Да, Юляш, сбегай к Любке, я сыр купить забыла.
– Сбегаю, сбегаю, – закивала дочь, – заодно и конфеток Вальке с Васькой подкуплю.
– Балуешь ты их, – проворчала тетя Шура. – Совсем от рук отбились, где хотят, там и колобродят.
Она вспомнила белые вихрастые головенки внучат, мордашки, усыпанные конопушками, и губы ее растянулись в улыбке.
Вечером Тоня возилась на кухне. Старенькая газовая плита была до жути грязная. Поверхность-то ее с конфорками она, конечно, на второй же день отмыла, а вот до духовки руки не доходили. А духовка должна быть отдраена, а то как же в ней готовить? Чем же ее так замызгали…
Проворные Тонины руки в перчатках оттирали противни, дверцу духовки, пол под плитой. Когда очередь дошла до ручек, в дверь постучали.
– Хозяева! Открывайте! Есть кто?
Тоня сняла перчатки и пошла к двери, крикнув на ходу:
– Иду, иду, одну секунду!
Интересно, кто это? Голос, похоже, старческий. Тоня распахнула дверь.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она с пожилой женщиной, седые волосы которой были забраны в аккуратный пучок.
– Здравствуй, красавица, – несколько удивленно протянула тетя Шура. – Скажи, а хозяин-то дома?
– Нет, хозяин поздно вечером будет. Ой, да вы проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Только мы еще порядок навести не успели, уж извините. Всего пять дней как переехали.
Тетя Шура прошла в дом, оглядываясь по сторонам и пристально рассматривая вещи. Да, при прежних хозяевах, конечно, пошумнее тут было и погрязнее. А эта, с косой, чистоту навела, смотри-ка. Видать, не белоручка.
– Меня Антонина зовут, – обернулась к ней девушка, – можно просто Тоня.
– Ну а меня тетей Шурой зови, как все. А скажи-ка мне, Тоня: муж твой, Виктор, сам из нашей деревни?
– Да, конечно, – кивнула Тоня. – Мы потому здесь дом и купили, что у Вити все детские воспоминания с этим местом связаны. Ну, то есть не именно с домом, а вообще со всей деревней. У него и друзей много было, понимаете?
– Как не понимать, – усмехнулась гостья, – если с моими Юлькой, Сашкой и Колькой твой Витя годов, почитай, пятнадцать подряд каждое лето играл.