– Поясни.
– Ну… Например, им хочется поразвлечься. Чтобы их поуговаривали. Почувствовать власть. То есть им нужны не деньги, а эмоции. Игра с жертвой.
– Да, это вполне возможно. Хорошо. Что еще?
Десять взрослых тренированных мужчин переглядывались и пожимали плечами.
– Что ж, забавно. Ваши ответы весьма показательны. Вы нашли всего две мотивации, совершенно упустив из виду, что патруль может добросовестно делать свою работу. Например, проверять вашу сумку на предмет обнаружения там наркотиков или взрывчатки. М-м-м? Об этом вы не подумали?
– Довольно фантастическая ситуация, – неуклюже сострил кто-то.
– Поэтому и не подумали.
– Однако вам придется с ней столкнуться, – не приняв шутку, сухо ответил преподаватель.
– И неплохо бы вам понимать, что мент, выполняющий работу, для вас опаснее всего. От тех, кто хочет денег, вы откупитесь. Для тех, кто хочет поразвлечься, прикинетесь дурачком, и от вас отстанут. Но в отделение вам попадать нельзя. Итак, первое, что вы должны сделать – понять, кто перед вами и чего от вас хочет. В соответствии с этим вы и строите три разных модели поведения. Давайте остановимся на них подробнее…»
Пока сержант милиции Спиридонов рассматривал паспорт Антона, тот изучал его и второго патрульного, пытаясь применить теоретические знания на практике. Его пару раз останавливали для проверки на вокзалах, но тогда Белову хватало билета и паспорта с московской пропиской. Сержант же на прописку глянул только мельком и теперь зачем-то рассматривал фотографию.
– Далеко направляемся? – без выражения спросил Спиридонов, не поднимая глаз на перевозчика.
– К другу еду, – спокойно ответил Белов. «Будете искать, к чему придраться? Не к чему, товарищи милиционеры, не к чему. Так что отпустите меня с миром и сами идите на все четыре стороны».
– А где же друг живет?
– На Третьей Фрунзенской, – не задумываясь, сказал Антон.
– Далековато тебе еще…
– Точно, командир, далеко. Хочу выбраться на проспект и тачку поймать.
– А в сумке что?
– Сменная одежда и обувь. Показать?
Белов с готовностью взялся за край сумки, собираясь открыть молнию, но сержант лениво махнул рукой и протянул Антону паспорт. «Неужели все? – удивился Антон.
– Точно, сейчас отпустят. Расслабленные они какие-то, как будто им не до меня. Зачем же тогда тормознули?»
– Спасибо! – сказал он, пряча паспорт.
– Могу идти?
– Нет, ты постой! – встрепенулся сержант.
– Сумку-то все-таки открой, а? Мы только глянем – и все. Служба такая, сам понимаешь…
«– Не упрямьтесь, не вступайте в спор, а главное, не говорите о законе и своих правах, – учили Белова на занятиях.
– Вы же понимаете, что в разговоре с представителем власти упоминание о правах равносильно предложению набить вам морду. Так что не надо. Воздержитесь».
Помня об этом, Антон не стал сопротивляться и послушно потянул молнию на себя. Сумка развалилась на две половины, и он придержал ее сбоку, чтобы не вывалились вещи. Сержант замер над сумкой, изучая ее содержимое. Второй патрульный незаметно шагнул в сторону и исчез из поля зрения Белова. Стоять с раззявленной сумкой Антону было неудобно, но сержант Спиридонов все смотрел и смотрел, и Белова вдруг словно что-то ударило.
Эта парочка ленивых милиционеров – что она забыла здесь, в этом желтом дворике, куда даже бродячие кошки не заглядывают? Что за странное место они выбрали, как будто ждали именно его, Антона? А если не выбирали, а просто шли по своим делам, то зачем остановили его? И что за нелепая возня с сумкой? Зачем? Разве что…
«Разве что затем, чтобы у меня были заняты обе руки».