Серьезно философствующих учеников Григорий Сковорода не имел и школы не создал. Однако личность Сковороды, его идеи и образы – прямо или опосредовано – получили разнообразное отражение в сочинениях позднейших украинских и русских мыслителей и писателей, таких как Василь Капнист, Памфил Юркевич, Василий Нарежный, Николай Гоголь, Лев Толстой, Николай Лесков, Александр Потебня, Пантелеймон Кулиш, Андрей Белый, Владимир Эрн, Павел Флоренский, Павло Тычина, Максим Рыльский, Владимир Нарбут, Анатолий Мариенгоф, Михаил Булгаков, Николай Заболоцкий, Арсений Тарковский, Венедикт Ерофеев и др.[19]
О. В. МАРЧЕНКО,
доктор философских наук,
профессор РГГУ (Москва)
Песни стихи басни
Из «Сада[20] Божественных песен»[21]
Песнь 10-я
Из сего зерна: Блажен муж, который в премудрости умрет и который в разуме своем поучается святыне
(Сирах).
Конец
Песнь 11-я
В конце сего: Бездна бездну призывает, сиречь: В законе господнем воля его. Дал бы тебе воду живу, воле – волю и бездне твоей бездну мою.
Конец
Песнь 12-я
Из сего зерна: Блаженны нищие духом, т. е.: Премудрость книжника во благовремении празднества и, умаляясь в одеяниях своих, упремудрится
(Сирах).
Упразднитесь и разумейте…
Конец
Песнь 13-я
Из сего: Изойдите из среды их… Приди, брат мой, водворимся на селе. Там родила тебя мать твоя
(«Песнь песней»).
Конец
Песнь 18-я
Господь гордым противится, смиренным же дает благодать.
Конец
Песнь 21-я
В конец сего: Возвестил мне, его же возлюбила душа моя; где пасешь, где почиваешь в полудни?
Конец
Песнь 22-я
Помни последнее твое, и не согрешишь (Сирах). Есть путь, мнящийся быть прав, последнее же его – ад
(Притчи).
Конец
Песнь 23-я
Из сего: Исчезли в суете дни… Покупая время… Упразднитесь и уразумейте.
Конец
Rogatus quidam philosophus: quid esset praetiosissimum? Respondit: tempus[28].
Песнь 24-я
Римского пророка Горация[29], претолкована малороссийским диалектом в 1765 году. Она начинается так: Otiam diuos rogat in patenti…[30] и пр. Содержит же благое наставление к спокойной жизни.
Конец
Nihil est ab omni parte beatum[31].
Песнь 28-я
О тайном внутри и вечном веселье боголюбивых сердец. Из сих зерн: Веселье сердца – жизнь человеку, и радование мужа – долгоденствие. Кто же погубит душу свою меня ради, тот спасет ее. Что пользы человеку, если приобретает мир весь, лишится же души своей?
Конец
Pro memoria, или припоминание.
Самое сущее Августиново слово есть сие: Tolle voluntatem propriam et tolletur infernus – истреби волю собственную, и истребится ад.
Как в зерне мамрийский дуб, так в горчичном его слове скрылась вся высота богословской пирамиды и как бездна жерлом своим пожрала весь Иордан богомудрия. Человеческая воля и Божья суть двое ворот – адовы и небесные. Обретший среди моря своей воли Божью волю обретет кифу, сиречь гавань оную: «На сем камне утвержу всю церковь мою». «Таится сие им, как небеса» и проч. «И земля (се оная обетованная! Смотри, человек) посреди воды…» Если кто преобразил волю в волю Божию, воспевая сие: «Исчезнет сердце мое» и проч. Сему сам Бог есть сердцем. Воля, сердце, любовь, Бог, дух, рай, гавань, блаженство, вечность есть то же. Сей не обуревается, имея сердце оное: «Его же волею все управляются». Августиново слово дышит сим: «Раздерите сердца ваши». «Возьмите иго мое на себя». «Умертвите члены ваши». «Не того хотите… сие творите». «Не есть наше против крови и плоти». «Враги человеку домашние его». «На аспида и василиска наступишь». «Тот сотрет твою главу…» и проч.
Песнь 30-я
Из сего древнего стиха:
Сиречь:
Конец
Сложена во время открытия Харьковского наместничества, когда я скитался в монастыре Сеннянском.
Григорий Варсава Сковорода.
Стихотворения
De Libertate[38]
Quid est virtus?[40]
Разговор о премудрости[41]
Мудрость и человек
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость. Да, у меня.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
Человек.
Мудрость.
[Человек].
Басни Харьковские[47]
Любезный приятель[48]!
В седьмом десятке нынешнего века, отстав от учительской должности и уединяясь в лежащих около Харькова лесах, полях, садах, селах, деревнях и пчельниках, обучал я себя добродетели и поучался в Библии; притом, благопристойными игрушками забавляясь, написал полтора десятка басен, не имея с тобою знакомства. А сего года в селе Бабаях умножил оные до половины. Между тем, как писал прибавочные, казалось, будто ты всегда присутствуешь, одобряя мои мысли и вместе о них со мною причащаясь. Дарую ж тебе три десятка басен, тебе и подобным тебе.
Отеческое наказание заключает в горести своей сладость, а мудрая игрушка утаивает в себе силу.
Глупую важность встречают по виду, выпроваживают по смеху, а разумную шутку важный печатлеет конец. Нет смешнее, как умный вид с пустыми потрохами, и нет веселее, как смешное лицо с утаенною дельностью. Вспомните пословицу: «Красна хата не углами, но пирогами».
Я и сам не люблю превратной маски тех людей и дел, о которых можно сказать малороссийскую пословицу: «Стучит, шумит, гремит… А что там? Кобылья мертвая голова бежит». Говорят и великороссийцы: «Летала высоко, а села недалеко» – о тех, что богато и красно говорят, а нечего слушать. Не люба мне сия пустая надменность и пышная пустошь, а люблю то, что сверху ничто, но в середке чтось, снаружи ложь, но внутри истина. Такова речь, и человек назывался у эллинов σιληνóϛ, картинка, сверху смешная, но внутри благолепная[49].
Друг мой! Не презирай баснословия! Басня и притча есть то же. Не по кошельку суди сокровище, праведен суд суди. Басня тогда бывает скверная и бабья, когда в подлой и смешной своей шелухе не заключает зерно истины, похожа на орех пустой. От таких-то басен отводит Павел своего Тимофея (I к Тимофею, гл. 4, ст. 7). И Петр не просто отвергает басни, но басни ухищренные, кроме украшенной наличности, силы Христовой не имущие. Иногда во вретище дражайший кроется камень. Пожалуй, разжуй сии Павловские слова: «Не внимая иудейским басням, ни заповедям людей, отвращающих от истины». Как обряд есть без силы божьей – пустошь, так и басня, но без истины. Если ж с истиною, кто дерзнет назвать лживою? «Все ибо чистое чистым, оскверненным же и неверным ничто же чисто, но осквернися их ум и совесть» (К Титу, I). Сим больным, лишенным страха Божия, а с ним и доброго вкуса, всякая пища кажется гнусною. Не пища гнусна, но осквернился их ум и совесть.
Сей забавный и фигурный род писаний был домашний самым лучшим древним любомудрцам. Лавр и зимою зелен. Так мудрые и в игрушках умны и во лжи истинны. Истина острому их взору не издали болванела так, как подлым умам, но ясно, как в зерцале, представлялась, а они, увидев живо живой ее образ, уподобили оную различным тленным фигурам.
Ни одни краски не изъясняют розу, лилию, нарцисс столь живо, сколь благолепно у них образуется невидимая Божия истина, тень небесных и земных образов. Отсюда родились hieroglyphica, embleraata, syrabola, таинства, притчи, басни, подобия, пословицы… И не дивно, что Сократ, когда ему внутренний ангел-предводитель во всех его делах велел писать стихи[50], тогда избрал Эзоповы басни[51]. И как самая хитрейшая картина неученым очам кажется враками, так и здесь делается.
Само солнце всех планет и царица Библия их тайнообразующих фигур, притчей и подобий богозданна. Вся она вылеплена из глинки и называется у Павла буйством. Но в сию глинку вдохнен дух жизни, а в сем буйстве кроется мудрое всего смертного. Изобразить, приточить, уподобить значит то же.
Прими ж, любезный приятель, дружеским сердцем сию небезвкусную от твоего друга мыслей его воду. Не мои сии мысли и не я оные вымыслил: истина безначальна. Но люблю – тем мои, люби – и будут твои. Знаю, что твой телесный болван далеко разнится от моего чучела, но два разноличные сосуда одним да наполняются ликером, да будет едина душа и едино сердце. Сия-то есть истинная дружба, мыслей единство. Все не наше, все погибнет и сами болваны наши. Одни только мысли наши всегда с нами, одна только истина вечна, а мы в ней, как яблоня в своем зерне, скроемся.