Басня 11
Ветер и Философ
– О, чтоб тебя черт взял, проклятый!..
– За что ты меня бранишь, господин Философ? – спросил Ветер.
– За то, – ответствует Мудрец, – что как только я отворил окно, чтобы выбросить вон чеснокову шелуху, ты как дунул проклятым твоим вихрем, так все назад по целому столу и по всей горнице разбросал, да еще притом остальную рюмку с вином, опрокинувши, расшиб, не вспоминая то, что, раздувши из бумажки табак, все блюдо с кушаньем, которое я после трудов собрался было покушать, совсем засорил…
– Да знаешь ли, – говорит Ветер, – кто я таков?
– Чтоб я тебя не разумел? – вскричал Физик. – Пускай о тебе мужички рассуждают. А я после небесных планет тебя моего внятия не удостаиваю. Ты одна пустая тень…
– А если я, – говорит Ветер, – тень, так есть при мне и тело. И правда, что я тень, а невидимая во мне Божья сила есть точно тело. И как же мне не веять, если меня всеобщий наш Создатель и невидимое все содержащее существо движет.
– Знаю, – сказал Философ, – что в тебе есть существо неповинное постольку, поскольку ты Ветер…
– И я знаю, – говорил Дух, – что в тебе столько есть Разума, сколько в тех двух мужиках, из которых один, нагнувшись, поздравил меня заднею бесчестною частью, задравши платье, за то, что я раздувал пшеницу, как он ее чистил, а другой такой же комплимент сделал в то время, как я ему не давал вывершить копну сена, и ты у них достоин быть головою.
Сила. Кто на погоды или на урожай сердится, тот против самого Бога, всестроящего, гордится.
Басня 12
Оселка и Нож
Нож беседовал с Оселкою.
– Конечно, ты нас, сестрица, не любишь, что не хочешь в стать нашу вступить и быть ножом…
– Ежели бы я острить не годилась, – сказала Оселка, – не отреклася бы вашему совету последовать и состоянию. А теперь тем-то самым вас люблю, что не хочу быть вами. И конечно, став ножом, никогда столько одна не перережу, сколько все те ножи и мечи, которые во всю жизнь мою переострю; а в сие время на Оселки очень скудно.
Сила. Родятся и такие, что воинской службы и женитьбы не хотят, дабы других свободнее поощрять к разумной честности, без которой всяка стать недействительна.
Басня 13
Орел и Черепаха
На склоненном над водой дубе сидел Орел, а в близости Черепаха своей братии проповедовала следующее:
– Пропадай оно летать… Покойная наша прабаба, дай Бог ей царство небесное, навеки пропала, как видно из Историй, за то, что сей проклятой науке начала было у Орла обучаться. Сам сатана оную выдумал…
– Слушай, ты, дура! – прервал ее проповедь Орел. – Не через то погибла премудрая твоя прабаба, что летала, но через то, что принялась за оное не по природе. А летанье всегда не хуже ползанья.
Сила. Славолюбие да сластолюбие многих поволокло в стать, совсем природе их противную. Но тем им вреднее бывает, чем стать изряднее, и весьма немногих мать родила, например, к философии, к ангельскому житию.
Басня 14
Сова и Дрозд
Как только Сову усмотрели птицы, начали взапуски щипать.
– Не досадно ли вам, сударыня, – спросил Дроздик, – что без всякой вашей виновности нападают? И не дивно ли это?
– Нимало не дивно, – отвечала она. – Они и между собою то же самое всегда делают. А что касается досады, она мне сносна тем, что хотя меня Сороки с Воронами и Траками щиплют, однако Орел с Пугачом не трогают, притом и афинские граждане имеют меня в почтении.
Сила. Лучше у одного разумного и добродушного быть в любви и почтении, нежели у тысячи дураков.
Басня 15
Змея и Буфон
Как Змея весною скинула линовище, Буфон, ее усмотрев:
– Куда вы, сударыня, – сказал с удивлением, – отмолодели! Что сему причиною? Прошу сообщить.
– Я вам с охотою сообщу мой совет, – Змея говорит. – Ступайте за мною!
И повела Буфона к той тесной скважине, сквозь которую она, с великою трудностью продравшись, всю старинную ветошь из себя стащила.
– Вот, господин Буфон, извольте пролезать сквозь узкий сей проход. А как только пролезете, тот же час обновитесь, оставив всю негодность по другую сторону.
– Да разве ты меня тут хочешь задушить? – вскричал Буфон. – А хотя мне сюда удастся протащиться, тогда с меня последнюю кожу сдерет…
– Прошу ж не погневаться, – сказала Змея, – кроме сего пути нельзя вам туда дойти, где мне быть удалось.
Сила. Чем лучше добро, тем большим трудом окопалось, как рвом. Кто труда не перейдет, и к добру тот не прийдет.
Басня 16
Жабы
Как высохло озеро, так Жабы поскакали искать для себя новое жилище. Наконец все вскричали:
– Ах, сколь изобильно озеро! Оно будет нам вечным жилищем.
И вдруг плюснули в оное.
– А я, – сказала из них одна, – жить намерила в одном из наполняющих ваше озеро источнике. Вижу издали приосененный холм, многие сюда поточки посылающий, там надеюсь найти для себя добрый источник.
– А для чего так, тетушка? – спросила молодка.
– А для того так, голубка моя, что поточки могут отвестись в иную сторону, а ваше озеро может по-прежнему высохнуть. Родник для меня всегда надежнее лужи.
Сила. Всякое изобилие оскудеть и высохнуть, как озеро, может, а честное ремесло есть неоскудевающий родник не изобильного, но безопасного пропитания. Сколь многое множество богачей всякий день преобразуется в нищих! В сем кораблекрушении единственною гаванью есть ремесло. Самые беднейшие рабы рождаются из предков, жительствовавших в луже великих доходов. И не напрасно Платон[53]сказал: «Все короли из рабов, и все рабы отраживаются из королей». Сие бывает тогда, когда владыка всему – время – уничтожает изобилие. Да знаем же, что всех наук глава, око и душа есть – научиться жизнь жить порядочную, основанную на законе веры и страха Божьего, как на главнейшем пункте. Сей пункт есть основание и родник, рождающий ручейки гражданских законов. Но есть глава угла для зиждущих благословенное жительство, и сего камня твердость содержит все должности и науки в пользе, а сие общество в благоденствии.
Басня 17
Два ценных камушка: Алмаз и Смарагд
Высоких качеств Смарагд, находясь при королевском дворе в славе, пишет к своему другу Адамантию следующее:
– Любезный друг!
Жалею, что не радишь о своей чести и погребен в пепле живешь. Твои дарования мне известны. Они достойны честного и видного места, а теперь ты подобен светящему свечнику, под спудом сокровенному. К чему наше сияние, если оно не приносит удивления и веселья народному взору? Сего тебе желая, пребуду – друг твой Смарагд.
– Дражайший друг! – ответствует Алмаз. – Наше с видного места сияние питает народную пустославу. Да взирают на блестящие небеса, не на нас. Мы слабый небес список. А цена наша, или честь, всегда при нас и внутри нас. Грановщики не дают нам, а открывают в нас оную. Она видным местом и людскою хвалою не умножается, а презрением, забвением и хулою не уменьшится. В сих мыслях пребуду – друг твой Адамантий.
Сила. Цена и честь есть то же. Сей, кто не имеет внутри себя, приемля лживое свидетельство снаружи, тот надевает вид ложного алмаза и воровской монеты. Превратно в народе говорят так: «Сделали Абрама честным человеком». А должно было говорить так: «Засвидетельствовано перед народом о чести Абрама». Просвещение или вера Божия, милосердие, великодушие, справедливость, постоянность, целомудрие… Вот цена наша и честь! Старинная пословица: «Глупый ищет места, а разумного и в углу видно».
Басня 18
Собака и Кобыла
Кобыла, поноску носить научена, чрезмерно кичилась. Она смертно не любила Меркурия – так назывался выжель – и, желая его убить, при всяком случае грозила ему задними копытами.
– Чем я виноват, госпожа Диана? – говорил выжель Кобыле. – За что я вам столь противен?..
– Негодный!.. Как только стану при гостях носить поноску, ты пуще всех хохочешь. Разве моя наука тебе смех?..
– Простите, сударыня, меня, не таюся в сем моем природном пороке, что для меня смешным кажется и доброе дело, делаемое без природы.