Ели, припорошенные снегом, солнце в легкой дымке, я вздохнула полной грудью, беспричинно улыбаясь. Впрочем, причина была. Вовка прав, от здешней красоты дух захватывало.
А потом Серега сказал, ткнув лыжной палкой куда‑то вправо:
– Смотрите… – И, чуть помедлив, с недоумением: – Что это?
Мы замерли, вглядываясь в том направлении, в первые секунды даже не поняв, что перед нами. Огромная сосна, старая, с полукруглой кроной, с нижней ветви которой свешивался…
– Ангел, – пробормотала Вера, поравнявшись со мной. И в самом деле, это больше всего напоминало фигуру ангела, которым кто‑то решил украсить сосну. Хрустальная игрушка в человеческий рост, не меньше, распростертые крылья, опущенная вниз голова, длинные белые локоны. Ангел медленно покачивался, и в воздухе словно раздавался едва слышный звон, точно от множества колокольчиков.
– Ангел, – повторил Сергей, но в голосе его звучало беспокойство. Мы переглянулись с сомнением и невысказанным вопросом: что это за странная фантазия повесить его в лесу на сосне?
– Ждите здесь, – кивнул нам Володя, сбросил рюкзак и побежал вперед, мужчины последовали за ним.
С минуту мы с девчонками наблюдали за тем, как они стремительно удаляются. Из ступора нас вывела Верка:
– А мы чего стоим?
Путаясь в лямках рюкзака, я наконец‑то смогла избавиться от него, бросила в снег и побежала за мужчинами. Девчонки, тяжело дыша, скользили рядом, парни успели поравняться с сосной и замерли, вскинув головы. Разбежавшись, я едва не сбила с ног опередившую меня Вику.
– Да что за черт, – испуганно бормотал Серега, а Вовка в ответ произнес:
– Вот тебе и Новый год…
– Мамочка! – взвизгнула Вера, заваливаясь в сугроб.
– Зачем вы за нами потащились? – покачал головой Вовка. – Я же сказал…
Я завороженно смотрела на подвешенную к сосне фигуру. Хрустальная игрушка оказалась девушкой. Мертвой девушкой. Босые ноги: узкие девичьи ступни с посиневшими ногтями. То, что я сначала приняла за крылья, оказалось белой тканью с прорезью для головы, руки девушки были раскинуты в стороны и привязаны к палке, скрытой балахоном. Голова опущена на грудь. На затылке узел веревки, которая свисала с нижней ветки сосны. Фигуру девушки покрывал тонкий слой снега, волосы казались ослепительно‑белыми и блестели в лучах зимнего солнца.
Я боялась поднять голову и увидеть ее лицо, но оно притягивало взгляд. Полупрозрачное, точно редкий фарфор, абсолютно спокойное, как будто смерть для нее стала долгожданной наградой, освобождением. Ресницы, белые от снега, длинные, как у куклы. Она была невероятно красива, даже смерть не смогла обезобразить ее черты. Снежный ангел.
А потом словно что‑то ударило в грудь, и я едва устояла на ногах, потому что вдруг поняла – у девушки мое лицо.
– Так, – сказал Вовка, вытирая лыжной шапкой вспотевший лоб. – Девчонки двигают на турбазу, ты, Серега, с ними. А мы здесь останемся. – Он достал мобильный и чертыхнулся. – Связи на одно деление. Попробую дозвониться.
– Надо ее снять, – прошептала Верка.
– Ты что? До приезда ментов ничего трогать нельзя.
«Неужели они не видят? – удивляясь, думала я. – Не замечают? У нее волосы длиннее и совсем белые, а я шатенка. Но лицо мое, мое… Или я просто спятила?» Я окинула пристальным взглядом своих друзей. В самом деле не замечают?
– Ну, чего стоите? – рявкнул Вовка.
– Давай я с тобой останусь, – предложил Сергей. – А они пусть идут на турбазу. Какой смысл торчать здесь впятером? Девчонки напуганы, да и мало ли что… – Он поежился, тревожно озираясь по сторонам.