– У меня их вовсе нет, – обиделась Людка.
– Ну и у меня примерно столько же.
– Но что‑то ты об этом думаешь? – не унималась она. С такими, как Людка, вечная неразбериха: то слова не добьешься, то привяжутся, точно репей.
– Отстань, а? – попросила я.
– Как же, отстань, мне жрать нечего…
– Пей чай, – посоветовала я и пошла к своему столу.
Людка замолчала, сердито сопя в своем углу, и вдруг высказалась, к этому моменту я почти забыла о ее существовании и поэтому от неожиданности даже вздрогнула.
– Тебя парень вчера искал.
– Что? – подняла я голову.
– Что‑что, – передразнила она. – Парень.
– Какой?
– Твой, конечно. Расспрашивал.
– Что за парень, как выглядит?
– Почем я знаю? Не меня расспрашивал, а Зою Григорьевну (Зоя Григорьевна заведовала нашей почтой), вечером явился. Девки говорят, крутой, кольцо с бриллиантом, морда круглая, аж светится, и на иномарке подъехал. Есть у тебя такой?
– Сегодня еще не было. Хотя иномарка – это неплохо, особенно если морда светится.
– Вот‑вот, – проворчала Людка. – Чего тебе зарплату ждать, тут хоть подыхай, ей‑богу, а вот у некоторых иномарки, мужики богатые… Слушай, может, у него друг есть, мне все равно какой, хоть самый завалященький, и иномарка без надобности, мне б только пару раз в неделю досыта пожрать, слышь, а?
– Слышу, – кивнула я. – Спрошу, может, дружок и отыщется.
– Ага… Только не забудь, ладно?
– Не забуду, – заверила я, мысленно ухмыляясь, вряд ли бы Людке пришла охота знакомиться с кем‑нибудь из дружков парня, который вчера интересовался мною. Не из тех они людей, с кем приятно иметь дело даже на сытый желудок.
Но Людке я это говорить не стала, пусть немного помечтает, а заодно молча попьет чаю. Зарплату нам не платили уже три месяца, а Людка, как и я, совершенно одинокая, сюда она прибыла из детского дома, находящегося где‑то у черта на куличках, ближе к Полярному кругу, и приходилось ей туго, хотя и была она сызмальства привычной к голодухе.
– Может, дадут, – неожиданно вздохнула она через полчаса, имея в виду зарплату.
Тут в дверь позвонили, появилась Татьяна Елагина со своей сестрой Женькой, тоже почтальоном, и Людка переключилась на них.
А я продолжила пялиться в стену и пыталась напряженно мыслить, но шарики, или что там есть в моей голове, упорно отказывались шевелиться. Озарением даже не пахло, что неудивительно: я была слишком напугана для того, чтобы хорошо соображать.
– Лена, Кудрявцева, – позвал кто‑то нетерпеливо, и я вздрогнула.
Лена Кудрявцева – это я. Если быть точной, мне принадлежит только имя, в том смысле, что его мне дали при рождении, фамилию я приобрела сама около двух лет назад при крайне неприятных обстоятельствах и не совсем честным путем.
– Что? – встрепенулась я, надеясь, что некоторая заторможенность покажется коллегам извинительной из‑за моей углубленности в работу.
– Тебя к телефону! – крикнула Женька и повертела в руках телефонную трубку для того, наверное, чтобы я поскорее пришла в себя. Приходить в себя я не спешила: за два года это был первый телефонный звонок, адресованный мне. Неожиданный интерес к моей особе настораживал, а вкупе с парнем в кожанке и вовсе наводил на невеселые мысли.
Я поднялась и на негнущихся ногах шагнула к телефону. Голос в трубке был мужской, приятный и совершенно незнакомый.
– Да? – пискнула я, пытаясь вернуть сердце из пяток на его законное место.