Но профиль вновь пересилил, и я сказала:
– Фамилия как фамилия, ничем не хуже других.
– Ага, – поддакнула Юлька. – Записывай адрес: Первый Речной спуск, дом пять, квартира восемь. Записала?
– Записала. – Выходит, Ярослав на Чапаева не живет, просто заезжал к другу.
Тут я перевела взгляд на бумажку с адресом и невольно поморщилась. Дело в том, что по роду своей деятельности достоинства и недостатки районов родного города я изучила даже слишком хорошо. У меня свое агентство недвижимости, доставшееся от тети. Тетя организовала его на заре перестройки, успешно работала и даже смогла кое‑что отложить на старость. Старость ее очень пугала и непременно сопровождалась эпитетом «нищая». Так вот, отложив кое‑что на старость, тетка взяла да и вышла замуж за какого‑то француза (мне так и не удалось его увидеть), укатила с ним сначала в Москву, а потом во Францию, где счастливо живет по сей день. Ее фирма вместе с головной болью перешла к моей маме, которая всю жизнь преподавала в музыкальной школе и, кроме сольфеджио, ни о чем на свете понятия не имела. Под маминым чутким руководством дела в фирме шли ни шатко ни валко. Тут я, кстати, окончила институт, и мама решила все передоверить мне и даже намеревалась вернуться в школу, чему я, естественно, воспротивилась. Мама осталась, и мы некоторое время руководили вместе, то есть мама руководила, а я присматривалась. Но, видимо, было в нашей фирме нечто мистическое, бог знает как к нам забрел некий голландец, он открывал какое‑то представительство в нашем городе и хотел снять помещение под офис. И надо же такому случиться: он оказался неженатым, симпатичным и влюбился в маму с первого взгляда. Представительство он так и не открыл и увез маму в Голландию, а я осталась руководить фирмой с тайной надеждой, что мне тоже повезет, не в том смысле, чтобы за границу уехать, это я и так могу, раз у меня родственники по всему свету, а в том смысле, что… ну, вы понимаете. И тетка, и мама вышли замуж очень удачно, но теперь я сильно сомневалась, что и мне повезет, магическая сила, должно быть, себя исчерпала, потому что я знала доподлинно: нет в городе дыры мрачнее, чем Первый Речной спуск, впрочем, как Второй и Третий. Сплошь хрущобы, да такие, что даром никому не нужны. В общем, мой избранник по фамилии Козлов на сказочного принца совсем не тянул, а Юлька, точно вознамерившись доконать меня, продолжила:
– А работает твой Ярослав в казино «Олимпия».
Он музыкант.
Я тяжко вздохнула. Моя мама долгие годы предостерегала меня: «Дочка, ни в коем случае не выходи замуж за музыканта», – и приводила в пример папу, который, как в известной песне, играл на похоронах и свадьбах, в связи с этим тяготел к горячительным напиткам и умер, по утверждению мамы, от белой горячки. К тому моменту папа уже долгое время жил отдельно, и проверить справедливость этого утверждения я не могла.
– А на чем он играет? – зачем‑то спросила я.
– Не знаю, – огорчилась Юлька, – там не написано.
– Ну ладно, музыкант так музыкант, – вздохнула я, и мы простились.
Теперь появление Ярослава в кафе становилось понятно: «Олимпия» расположена как раз напротив.
Вот только почему он смотрит на нее с таким вниманием, словно наглядеться не может? Хотя творческие личности, как правило, вообще очень задумчивы, моя мама, к примеру, однажды случайно уронила на папу утюг, а он так и не вышел из задумчивости, только ушами стал шевелить активнее и еще пару дней после этого дергал щекой.
Вспомнив о папе, я нахмурилась и даже прошипела:
– Не нужен мне этот Козлов, какой‑нибудь непризнанный гений, с ума с ним сойдешь…
Но профиль замаячил впереди как огонь в тумане, и вечером, закончив трудовой день, я сама не знаю как очутилась на Первом Речном спуске.