Главный злодей, получивший люлей (стихи прям), сопел впереди, ныл и хныкал, точно девчонка. Пусть бы с меня брал пример. Сижу, беспомощная, в полном неведении, куда и зачем меня везут, и ничего, не жужжу, как говорится. А так хочется зареветь, закричать, чтобы меня спасли, как в дешевых американских фильмах ужасов…
– Это ни в какие ворота не лезет, – канючил терпила. – Не девушка, а просто маньячка какая-то. К ней всем сердцем отнеслись, а она – драться…
– Рот закрой свой! – приказала одна из моих конвойных. – Слушать противно!
– А ты не слушай, – посоветовала ей подруга справа, – добавь еще. Ему же нравится.
– Мне нравится совершенно другое! – поспешил заявить немощный. – И в отчете я укажу всю правду о действиях этой… неблагодарной.
– Заткнешься ты когда-нибудь или нет! – не выдержала та, что слева, и влепила ему затрещину. Тот заскулил и больше за всю дорогу не произнес ни слова, впрочем, как и все остальные, только хныкал потихоньку.
Ехали долго. Я задремала. Очнулась от удара ребер обо что-то твердое, но смягченное, видимо, ковровой дорожкой. Это меня вытолкали из машины. Рывком подняли, просунули руки под мышки и поволокли куда-то вверх по лестнице, застеленной ковровой дорожкой, которую я чувствовала босыми ногами.
Остановились, по всей видимости, у двери. В нее постучали. Дверь отворилась, и меня поволокли дальше. Опять остановились. Посадили на жесткий деревянный стул с полукруглой спинкой, ноги привязали к ножкам стула. Сняли капюшон с головы и сорвали с губ скотч.
Я сидела в центре небольшой полутемной комнаты, стилизованной под допросную. Одно зарешеченное окно, голые стены, как в фильмах про «зону». Из мебели в ней находился еще стол, на которой стояли лампа, графин с водой, два граненых стакана, красная папка лежала посредине стола. Две мои конвоирки застыли в дверях, будто секьюрити у входов на модные пати.
– И что дальше? – спросила я у них.
Но они не ответили. Они вообще на меня не обращали внимания, будто меня не существовало вовсе. Стояли, как памятники самим себе, уставившись в одну точку и скрестив на грудях руки.
– Дальше что? – повторила я свой вопрос, который повис в воздухе без ответа, как неприкаянная душа.
– А дальше все зависит от вас, – распахнулись двери, и в помещение вошел приятной наружности молодой человек с черными длинными волосами, собранными в хвост, в дорогих туфлях, джинсах и футболке без рукавов, поигрывая внушительными бицепсами.
Он уселся на столе лицом ко мне и уставился острыми колючими глазами.
– Каким образом? – не поняла я.
– Поверьте, вы здесь не случайно, – произнес он. – Никто даже головы не повернул бы в вашу сторону, если бы вы не были собой.
– Это как? – все же не понимала, куда он клонит.
– Между прочим, вы можете прямо сейчас встать и уйти, – вдруг заявил молодой человек, – чтобы не тратить зря ни мое, ни свое время.
– Ни фига себе! – возмутилась я. – Это я еще ваше время трачу?! Вы в своем уме, говорить такое?! И вообще, как я, по-вашему, встану и уйду? Вместе со стулом, что ли?..
– Вас немедленно освободят.
– Зачем тогда везли сюда и устраивали весь этот маскарад?
– Проснулось любопытство? – улыбнулся молодой человек, обнажив прекрасные белые зубы, как у голливудских кинозвезд.
– Это не любопытство, – возразила я. – Вам от меня что-то нужно, судя по всему, а не мне от вас.
– Тут вы ошибаетесь, смею вас уверить, – продолжал улыбаться молодой человек. – Мне вы не нужны абсолютно. А вот то, что я могу предложить вам и, собственно, поэтому мы вдвоем с вами здесь и собрались, для вас непосредственно представляет огромный интерес.
– Удобная позиция, – произнесла я, – предлагать беспомощной жертве свободу, глядя на нее сверху вниз.
– Свободу я вам не предлагаю, – отозвался тот.
– Что же тогда? Несвободой я уже сыта.
– И тут вы ошибаетесь, не разобравшись в понятиях «свободы» и «несвободы». К тому же сами еще не знаете, какое из состояний вам ближе.
– Вы знаете это лучше меня?
– Не я. Я всего лишь, что-то вроде посредника.
– И?..
– Вам же нравится фильм «История О.»?
– Ну, нравится, и что?
– Догадайтесь сами.
– Вы хотите сказать, что построили и открыли замок рабынь? – полоснула догадка, как нож по горлу. – Эдакий проклятый рай для страждущих?
– Не совсем, – покачал головой молодой человек. – Вернее, совсем не то, о чем вы подумали.
– А о чем я еще могла подумать, если вы спросили, нравится ли мне «История О.»?
– Логично, – согласился он. – Но все равно мимо. Объясняю.
– Будьте любезны, – склонила я иронично голову.
– А вам идет, знаете, словесная самооборона, – заметил молодой человек. – Ничего не пописываете случайно?
– Случайно не пописываю, – ответила я и нетерпеливо потребовала: – Вы что-то объяснить хотели!
– Да-да, – кивнул он. – То, что вы оказались здесь, сугубо ваша вина, – начал он и сделал паузу, вероятно, ожидая, как я отреагирую на подобное заявление, но я промолчала, внимательно вслушиваясь в его слова. – Вы искали работу, поэтому пришли в нашу холдинговую компанию, в которой сотрудники получают очень высокую зарплату, даже секретари. Но секретари у нас необычные. Отведенная им роль в работе холдинга – самая главная. Они должны быть красивы, умны, обаятельны, коммуникабельны, с отличным вкусом во всех областях, затрагивающих интересы холдинга, спортивно подготовлены, способны выдержать любые физические и моральные нагрузки, желанны и артистичны, а главное, жизнелюбивы. Вам еще интересно? – пялился он на меня, как на какую-то проститутку, оценивая примерную стоимость услуг.
– Продолжайте, – отозвалась я.
– Для каждого будущего секретаря необходим испытательный срок, продолжительностью в один месяц. Для вас он уже начался, но юридической силы пока не имеет. Как только вы подпишете контракт, испытательный срок вступит в свои права и вами займутся профессиональные педагоги и специально подготовленные сотрудники холдинга. Но, на протяжении всего месяца, вы не будете принимать никаких самостоятельных решений, а строго следовать режиму и расписанию. Другими словами, вы станете пластилином, из которого вылепят нового человека, именно такого, какой необходим холдингу. Ничего страшного с вами не произойдет. Память стирать не будут и опыты ставить, как на крысах, тоже. Это своего рода курсы секретарей. Добавлю еще, что жизнь, в полном ее проявлении, вы обеспечите себе со стопроцентной гарантией.
– А несвобода, в полном ее проявлении, обязательный атрибут? – съязвила я, но оказалась права.
– Я еще раз повторяю, – произнес молодой человек, – насильно вас никто не заставляет подписывать контракт. Либо вы его подписываете, либо вас сажают в машину и отвозят обратно, туда, откуда привезли. Тогда вы забываете о нас, мы, соответственно, о вашем существовании.
Я задумалась. Что я, в принципе, теряю? Нелюбимого мужа с жилплощадью, на которой живу на птичьих правах? Двух любовников, от которых не особо завишу, скорее, они от меня, к тому же пропавших неизвестно куда, не без участия моего драгоценного муженька? Работу? Но я безработная и безденежная. Да и жизнь сложилась как-то комом, как первый блин. То, что предлагал этот качок – дышало красотой и насыщенностью, самой жизнью. А ведь так хочется дышать по-настоящему, не притворяться, что дышишь, а на самом деле задыхаешься. Может быть, это шанс, посланный свыше, чтобы я, наконец, вдохнула в себя жизнь полной грудью, а не употребляла суррогат. Кто я такая по жизни? Ведь никто. И ничего у меня нет. И не было никогда. Хвастаться нечем. Даже оправдываться не в чем. Скучно и однообразно…