– Удивительно другое: что ты решился на такое. Большинству молодых людей… и не очень молодых, впрочем… хочется, наоборот, похвастаться тем, что есть, и даже приврать насчет того, чего нет… Ты это по философским соображениям?
– Можно и так сказать.
– Чтобы тебя любили за то, что ты есть, а не за то, что есть у тебя?
– Точно.
– Что ж, достойное решение… У тебя мачеха? – вдруг спросил Кис, подумав, что на сие достойное решение парнишку, скорее всего, натолкнула не столько отвлеченная философия, сколько печальный семейный опыт.
По тому, как нахмурилось лицо Игоря, он понял, что попал в точку: у богатого папы оказалась небескорыстная жена, и парень насмотрелся на семейную «идиллию»…
– Можешь не отвечать, Игорь, – быстро добавил Алексей. – Я к тебе в душу не лезу.
Я протянула свои связанные руки к Игорю, моему спасителю. Ах, и…
…И я очнулась от боли: пальцы мои ударились о металл. Я поняла, отчего мне снилось, будто мой гроб долбят: это я сама во сне билась о стенки тесной холодильной камеры морга.
Игоря тут нет, разумеется… Он меня никогда не найдет. Кому может прийти в голову искать живую девушку в морге?!
Никому. Даже такому умному человеку, как Игорь.
Холод сводит мое тело. Хотя я в куртке и в сапожках, но они уже не защищают. Действие снотворного, видимо, ослабело, – отчего я и проснулась, – но холод медленно сжимает меня своими жесткими ледяными объятиями, усыпляет, гасит сознание…
Сколько прошло времени с тех пор, как меня запихнули в этот ящик? Наверное, немного, раз я еще жива… Тут каким-то образом можно дышать, как ни странно. Вероятно, холодильник для трупов вентилируется…
Я бы сказала, что я «похолодела» при мысли, что рядом со мной, в соседних отсеках, лежат трупы, – но холодеть дальше было некуда.
Ночь сейчас или день? Если прошло немного времени, то еще ночь. Меня ведь привезли в морг ночью…
Кричать я все равно не могу, мой рот заклеен, но вдруг кто-нибудь услышит мой стук? Хотя ночью тут, наверное, никого нет… А если и есть, то кто? Тот дядька, который запихнул меня в этот ящик?!
Если бы тут кто-нибудь был, он стук уже услышал бы.
Если бы кто-нибудь хотел меня отсюда вызволить, то уже бы вызволил.
Игорь!!! Найди меня!!! Я не хочу умирать!!! Как же я буду любить тебя, если умру?!
Пальцы мои, конечно, ничего не могли ощутить, даже если бы Игорь оказался здесь, – они окоченели. Но, как ни странно, в них вдруг закололо, зачесалось, будто они и впрямь попали в тепло, и по ним, а потом выше, по кистям, по рукам, по плечам, побежала горячей волной кровь…
Игорь, это, оказывается, совсем не метафора, когда говорят, что мысль о любимом человеке согревает! Я тебе обязательно расскажу об этом, Игорь!
Если я когда-нибудь выберусь из этого ящика живой.
Наверное, я поставила его в неловкое положение. На лице проскользнуло едва заметное выражение растерянности. У него – я сразу догадалась! – денег хватало только на кофе и пирожные – видно, не ожидал, что у нас такие высокие цены. Но он молодец, нашелся быстро и спокойно сказал, что уже поужинал… И я вдруг обрадовалась тому, что он сказал это так спокойно, с легкой усмешкой. Не люблю людей, которые чувствуют себя униженными из-за нехватки денег. Да и вообще униженными. Неважно отчего.
А в Игоре ощущалась какая-то уверенность в себе. Он не застеснялся и в то же время недовольства ценами не высказал… Был у меня как-то клиент, который забрел к нам случайно и, увидев цены, разразился целой речью по поводу буржуев и воров, поминая Сталина и советскую власть.