Возле стойки толпились потенциальные инфарктники, орущие друг на друга и на затурканную официантку. И все же доктору Солту удалось добыть в этой сутолоке бутылку пива и кусок пирога с телятиной, который, конечно, должен был бы стоить, как минимум, в четыре раза дешевле. В углу нашелся свободный столик. Солт уселся за него и, пережевывая пирог и запивая его пивом, пробежал утренний выпуск газеты «Бекден Телеграф». Новости его мало интересовали, но он внимательно просмотрел киноафишу. Его взгляд остановился на объявлении кинотеатра «Лицей».
Еще не было двух, когда доктор Солт поднимался по крутой лестнице кинотеатра. Со стен на него смотрели фотографии кинозвезд, но он не замечал их. Его раздражали коричневые панели стен — не то деревянные, не то пластмассовые. Просто какой-то дворец из молочного шоколада, а не кинотеатр! Ярко-зеленая табличка над дверью на площадке между лестничными маршами гласила: «Для мужчин». Доктор Солт прошел мимо, поднялся еще на один пролет и оказался в шоколадном фойе с шоколадным занавесом, закрывающим двери в партер. Возле этих дверей стояла шоколадная билетерша: коричневый костюм, коричневые чулки, коричневые туфли, но розовая блузочка и такая же розовая мордашка. Вот к ней и направился доктор Солт.
— Здравствуй, Пегги, — окликнул он ее.
— О… Так это же доктор Солт! — Она округлила и без того круглые серые глазки. — Вы пришли картину посмотреть? Всем нравится. Уже неделю идет.
— Я зашел, чтобы поговорить с тобой. Дело очень важное.
— Это касается Норин, правда? Но мне придется то и дело прерываться, сейчас как раз самый народ пойдет…
И верно, подошел первый зритель. Доктор переждал, пока Пегги надорвет билет и бросит оторванную контрольку в урну, а затем сказал тихо:
— Вы ведь с Норин подруги, она жила в вашем доме…
— Так мама получала за это с нее два фунта десять шиллингов в неделю за комнату и завтрак. Да, мы, конечно, дружили, но, когда она поселилась у нас, я редко видела Норин. Я встаю — она еще спит, прихожу с работы — ее нет дома, ложусь в постель — она только появляется на пороге. А потом она вообще бросила работу и зачастила на шикарные вечеринки… Простите, доктор.
Солту опять пришлось ждать, пока Пегги разделается с билетами представительной пожилой пары.
— Когда ты последний раз говорила с Норин? — спросил Солт, после того как супруги скрылись за шоколадным занавесом. — Попытайся вспомнить, это важно.
— Иногда Норин заходила в соседнее кафе и, если я была свободна, мы болтали с ней. Но вот когда это в последний раз было? — Пегги сморщила лобик. — Может, в сентябре? Ага, шла вторая неделя сентября, числа не помню.
— У меня на приеме Норин была в последний раз утром двенадцатого сентября.
— Так как раз в этот день она отправилась на вечеринку и не вернулась. Точно, мама говорила, что это было двенадцатого. А накануне Норин приходила сюда. Она так дергалась, просто ужас. Ей хотелось выговориться. Если вы уж так хотите, я могу сказать, куда подевалась Норин.
— Ну, Пегги, конечно, иначе зачем же я стал бы беспокоить тебя. О, простите. — Солт посторонился, так как к Пегги подошли двое парней и девушка. Один из парней недоуменно взглянул на доктора. Когда они прошли в зал, Пегги покачала головой.
— Боюсь, эта троица может устроить беспорядок в зале, — прошептала она. — Знаете, доктор, Норин на юге Франции! Ее отвез туда тот парень, с которым она в последнее время гуляла. Он и жениться обещал. Норин говорила, он по ней с ума сходит. Правда, имени его она не называла. Но вы не беспокойтесь, доктор, она небось сидит сейчас в купальном костюме и попивает мартини.