Профессор Субботин не знал, что он писатель.
– А Олег Палыч? На месте? Мне бы с ним переговорить.
– Ой, – огорчилась администратор. – Как раз нету его. Уехал, и давно уж. Велел вас встречать, принимать, как дорогого гостя, потчевать, ухаживать, а сам уехал. Но я могу ему позвонить, – и она схватилась за телефон.
– Спасибо, не нужно, – остановил её Илья. – Завтра поговорим.
– Ваш номер на втором этаже, в самом конце коридора, там тихо, никто не обеспокоит. Люкс, называется «Николай Романов».
– Романов, – под нос себе пробормотал профессор, – да ещё Николай!..
– Я вас провожу, помогу с вещами.
Воспоследовали препирательства. Женщина настаивала на помощи и ухаживаниях, а Субботин отказывался и благодарил. Победа осталась за ним, и через пять минут он уже с изумлением оглядывал огромный роскошный номер. Здесь не было ни позолоты, ни сверкающей плитки, ни окаянных точечных светильников на потолке. Номер в точности оправдывал своё название – паркет, крашенные в синий цвет стены, дубовые шкафы в стиле модерн, полосатые кресла, оттоманка возле самого окна, а рядом старинный торшер, наводивший на мысль о толстой книге и чашке английского чаю, письменный стол с чернильным прибором, головой купидона и зелёной лампой на полированной каменной подставке.
Илья подошёл и приподнял лампу. Она тяжеловесно покачнулась и поехала у него в руке – всё настоящее, никаких пластмассовых подделок.
– Всевышнему Богу, – пробормотал профессор Субботин, отдёрнул белоснежную тонкую штору и посмотрел вниз, – и людям известно, что трачу я деньги, добытые честно…
…Кто такой этот всесильный и оборотистый Олег Павлович, принимавший его по первому разряду и воздвигший в номере в сельской гостинице дубовые шкафы в стиле модерн? Что за таинственное убийство произошло в этом уютном и странном мире? Что за люди живут за толстыми глухими стенами?..
…Пожалуй, расследование обещает быть интересным, хотя задача и кажется чрезвычайно простой. Поначалу профессор сомневался, стоит ли соглашаться – он не любил примитивных загадок! – а сейчас радовался, что согласился. Курс лекций, которые он читал студентам, начинался со второго семестра, и осенью, как правило, ему особенно нечем было заняться.
Какое-то движение внизу на лужайке привлекло внимание Субботина, но видно было плохо. Он выключил свет – комната как будто ухнула в непривычную, немосковскую темноту – и снова посмотрел вниз.
Этой стороной особняк был обращён в парк, и в темноте казалось, что парк огромен и запущен, как лес. Белый плотный туман, подпёртый снизу светом из окон, лежал над травой пластами. Не было видно ни дорожек, ни тропинок. Илья почти прижимался носом к холодному стеклу, и дыхание то расползалось у него перед глазами, то медленно таяло, и он снова начинал видеть. Тёмный силуэт, темнее деревьев, неторопливо двигался к дому, возникая и вновь проваливаясь, как в чернила. Илья вдруг подумал, что сейчас человек поднимет голову и увидит его, и почему-то от этой мысли ему стало не по себе.
– Чепуха, – пробормотал профессор Субботин, которому было не по себе. – Нонсенс! У вас же свет не горит, юноша. Снаружи ничего не может быть видно!..
Человек внизу некоторое время стоял неподвижно, словно поджидая кого-то. Илья прислушивался, но ничего не было слышно. Очень осторожно он повернул щеколду – в номере люкс «Николай Романов» на рамах были щеколды, – и, сильно и коротко дёрнув, приоткрыл окно.
Сразу зашумели листья, как будто листопад вошёл в комнату, потянуло сырым ветром и грибами.
– Ты где? – донеслось снизу. – Я тебя жду!
Человек ещё постоял немного, словно прислушиваясь, а потом побрёл обратно и вскоре исчез, растворился в тумане.