Она производила впечатление; она нисколько не обращала внимания на восхищенные взгляды Гарри.
Так оно чаще всего и случается: мужчина всегда чем-то обязан женщине, которая влечет его.
Я собирался поговорить с Гарри после обеда, но все мы были слишком усталыми, и, прослушав два или три номера, в то время как Ле Мир
избавлялась от назойливости потенциальных партнеров, пожелал им спокойной ночи и отправился спать.
Уже поздним утром парочка нашла меня в саду и мы пошли завтракать, столовая была почти пустой.
Этим утром нам не так все понравилось; еда была, как и прежде, честно говоря, превосходной, но у нас не было прежнего аппетита.
Мы также не много говорили; я был молчалив, поскольку мне предстояло договариваться с Гарри, что я считал достаточно трудным. Но мне надо
было знать некоторые вещи.
- Не хочешь прокатиться по долине? - спросил Гарри. - У них тут прекрасные лошади; я катался пару дней назад.
- Надеюсь, они не похожи на моего осла, - с чувством сказал я.
- Ух! - вздрогнув, произнесла Ле Мир. - Никогда это не забуду. Кроме того, - добавила она, поворачиваясь к Гарри, - сегодня я вам мешаю. Ты
разве не знаешь, что твой брат хочет с тобой поговорить? Он хочет поругать тебя; ты очень плохо себя ведешь.
И она наполовину вызывающе, наполовину безразлично посмотрела на меня, взгляд ее говорил: "Если мы сцепимся, я выиграю, но мне по большому
счету все равно".
После завтрака она пошла в свою комнату приводить в порядок голову, как она сказала, я отвел Гарри в уголок во дворе отеля. Мы молча
гуляли: Гарри, видимо, интересовало, что я хотел ему сказать, а я собирался с мыслями.
- Думаю, - резко начал он, - ты собираешься мне сказать, что я вел себя как дурак. Начинай, чем скорее - тем лучше.
- Ничего подобного, - сказал я, обрадовавшись, что он начал разговор.
Гарри остановился и потребовал, чтобы я продолжал.
- Конечно, - сказал я, - Ле Мир вызывает восхищение. Она не совсем в моем вкусе, но в мире найдется мало мужчин, которые не позавидовали бы
тебе.
Я тебя поздравляю.
Но меня пугает вот что: обаяние Ле Мир, твоя собственная молодость и беспечность и твой весьма своеобразный отъезд. Я больше всего боялся,
что ты женишься на ней и еще что ты вынесешь наше имя на всеобщий суд.
Гарри смотрел на меня без улыбки, нисколько не обрадованный; ему было горько.
- Значит, - взорвался он, - ты боялся, что я женюсь на ней! Что ж, я бы женился. Последний раз я просил ее об этом... сегодня утром.
- И?..
- Она не хочет.
- Вот как!
Я не выказал удивления, я и вправду не думал, что парень такой дурак.
- Может быть, она кокетничает, Гарри?
- Я тебе говорю, она не хочет!
- Ты ее просил?
- Тысячу раз. Я стоял на коленях. Предлагал ей... все.
- И она отказывает?
- Именно.
- Отказывает?
- С благодарностью.
Минуту я не сводил с него глаз. Потом сказал:
- Иди и приведи ее сюда.