Как ни удивительно, но настоящие закладки попадались довольно редко. Зато какие! По узким бумажным – простым, глянцевым или запрятанным в пластик – полоскам можно было проследить историю двадцатого века со всеми знаменательными событиями и праздниками. Закладки давали возможность полюбоваться видами крупнейших городов мира, фотографиями и рисунками, которые в тот период времени считались красивыми или важными. Но больше всего Оле нравились не фабричные, а самодельные закладки – ленты или узкие полоски ткани с заботливо вышитыми на них разноцветными узорами, цветами или незатейливыми текстами-пожеланиями: «Счастливого Рождества!», «Кого люблю – тому дарю» или «Мамочке в день ангела».
Больше всего, наверное, было открыток из разных стран – праздничных, с репродукциями известных или совсем неизвестных Оле картин, с цветами, со всевозможными видами и пейзажами, со смешными или просто красивыми сценками или рисунками. Часть открыток были пустыми, другие – подписанными, и Оля сама не знала, что ей интереснее – рассматривать картинку или вчитываться в текст на обороте. Конечно, она знала, что чужие письма читать нехорошо, но считала, что это относится только к знакомым и ныне здравствующим людям. А если человек жил давным-давно, его письма превращаются из личной тайны в источник информации, подчас очень любопытной. Во всяком случае, Оле казалось необыкновенно увлекательным разбирать почерк отправителя открытки, вчитываться в текст (если, конечно, он был написан по-русски) и пытаться представить себе, что из себя представляли отправитель и тот, кому предназначалась открытка. Разумеется, сухие поздравления с праздниками, сопровождаемые дежурными пожеланиями здоровья и счастья, давали мало пищи для фантазии, но изредка попадались такие тексты, по которым девочка ухитрялась придумать целый роман.
Кроме того, у Оли скопилась большая стопка всевозможных денежных знаков. Юная собирательница всегда удивлялась тому, что многие люди прячут деньги в книги и умудряются их там забыть. В некоторых книгах обнаруживались целые пачки купюр, очевидно, составлявших когда-то немалую сумму. Встречались и отдельные банкноты, которые, похоже, специально использовались вместо закладок, а потом так и забывались в книгах. Чего только не было в Олиной коллекции! В ней хранились купюра достоинством в одну копейку, выпущенная в нашей стране незадолго до Октябрьского переворота, отечественная же купюра 1924 года номиналом в целый миллиард, современные американские доллары и валюта разных экзотических стран вроде Берега Слоновой Кости или Папуа-Новой Гвинеи, крупные, почти с тетрадный лист, купюры столетней давности и совсем небольшие, размером с марку (некоторые, собственно, и были марками). Многие из них были очень красивы, представляли собой настоящее произведение искусства, но больше всех Оле нравилась китайская купюра, на которой тонко и изящно выписанный дракон играл с солнцем, как с жемчужиной. Банкнот оказался в отличном состоянии, и Оля даже положила его в специальный пластиковый файлик.
Отдельную и, признаться, самую любимую Олину стопку составляли приглашения – на балы, свадьбы, торжественные обеды и прочие мероприятия. Среди них обнаружилось даже приглашение на новогоднюю елку в Колонный зал Дома союзов 1936 года, когда в Советском Союзе впервые официально устроили праздник для детей – до того празднование Нового года считалось буржуазным пережитком, не поощрялось и даже запрещалось. Увидев это приглашение, Сан Саныч аж крякнул. Подержал листок в руках, рассмотрел со всех сторон, потом бережно положил на стол и сказал Оле:
– Бесценная вещь, Оленька, бесценная! Сохрани ее обязательно!
И еще раз погладил невзрачную с виду картонку рукой.
Хранились в Олиной коробке еще и перья, и всевозможные билеты, и карманные календарики, и тонкие карандаши, и засохшие цветы, и листья, и палочки для еды, и ленточки, и цветные нитки, и спички, и носовые платки… Был в коллекции девочки и бумажный веер, и чей-то отрезанный белокурый локон, аккуратно завернутый в тряпочку, и даже пожелтевшая от времени нитяная женская перчатка на левую руку.