– Дэвид здесь? – снова удивленно повторила она. – Здесь, в больнице? И в этом отделении?
Я коротко кивнула. Последовало молчание, видимо, она пыталась что-то сообразить, прежде чем продолжить:
– Я не могу в это поверить. Как такое вообще может быть? Нет, это непостижимо.
Неожиданно, сама не зная почему, я ей поверила. Такое изумление невозможно было подделать. Я наблюдала за тем, как она нервно провела рукой по своим блестящим каштановым волосам до плеч, одновременно мотая головой из стороны в сторону, словно не веря в происходящее. Наши взгляды встретились, и в ее глазах я увидела отражение своих, так же отказывающихся поверить в то, что судьба снова неумолимо сталкивала меня с ней.
– Я приехала сюда не из-за твоего мужа, а из-за своего, – сказала Элли.
Мне всегда нравилась математика. Но я никогда не смогла бы даже прикинуть вероятность того, что мне придется оказаться в больничной комнате для ожидания с женщиной, владевшей частичкой сердца моего мужа, той самой, которую мне так и не удалось заполучить.
Элли
Я медленно опустилась на жесткий пластиковый стул. Какова была вероятность нашей встречи? Один шанс из миллиона? Из миллиарда? Мы обе молчали несколько минут, потеряв дар речи из-за невероятности ситуации, в которой очутились. Мы считаем, что вполне способны управлять собственной жизнью. Полагаем, что самостоятельно принимаем в ней все решения. А потом происходит нечто подобное, и мы начинаем понимать, что являемся лишь крошечными шахматными фигурами, движимыми по прихоти чего-то или кого-то куда более значительного и могущественного. Свобода воли? Мне показалось, что я больше в это не верю. Я первой нарушила молчание.
– А что с ним случилось? Почему Дэвид здесь?
– Сердечный приступ, – коротко пояснила Шарлотта. Слова вылетели у нее изо рта, как пули. Они попали точно в цель, и я вздрогнула от удара.
– Да что ты! По-моему, он еще слишком молод для этого.
Она прищурилась и молча уставилась на меня, будто я намеренно подвергла сомнению ее слова. Потом подняла руку и принялась стирать крошечные невидимые морщинки со лба. В этот момент я невольно подумала о том, досталась ли ей такая идеально гладкая кожа благодаря генам или же она все-таки прибегает к помощи косметологов.
– В общем, да. Я сама пока ничего не понимаю. Жду, когда мне можно будет поговорить с врачами, – уже более спокойно продолжила Шарлотта.
И снова неловкая пауза. Между нами было столько всего неуловимого, способного заново разжечь ненависть, что любая крохотная искорка грозила разгореться в адское пламя. А с этим, как я подозревала, сейчас не смогла бы справиться ни одна из нас.
Мне очень не хотелось с ней разговаривать, однако я поймала себя на том, что не могу перестать тайком ее изучать. Мы с ней выбрали стулья, стоявшие в противоположных концах комнаты, чтобы быть по возможности подальше друг от друга. И даже при тусклом освещении я смогла разглядеть и ее модную прическу, и серебряные украшения из последней коллекции, и обувь на невероятно высоких каблуках, которые должны были оставлять неизгладимое впечатление от их обладательницы. Я была совершенно уверена в том, что ее сшитое на заказ платье довольно смелого кроя стоило больше, чем весь мой гардероб за целый год. Я была одета в простенький черный джемпер и джинсы, заправленные в черные сапожки. Это была моя рабочая униформа мамочки, и мне она уже давно пришлась по вкусу. Кроме всего прочего, Джо нравилось, когда я надевала джинсы. Неожиданно мне вспомнилось, как он любил проводить своими натруженными ладонями по моим бедрам, обтянутым джинсовой тканью. В горле у меня уже давно образовался комок, и сейчас оттуда словно вырвался приглушенный звук. Шарлотта встрепенулась от неожиданности, но лишь продолжала смотреть на меня, даже не пошевельнувшись, чтобы приблизиться.
– Значит, твой муж… Джон, да?
– Джо, – поправила я, почему-то раздражаясь из-за ее ошибки.
– Так что же с ним случилось?
– Он попал под лед на замерзшем озере.
Идеально выщипанные ухоженные брови Шарлотты поползли вверх. Впрочем, я сразу осознала, что это была вполне ожидаемая реакция.
– А что он делал на этом озере?
– Понятия не имею, – коротко ответила я, прерывая ее неумелую попытку начать беседу.
Она чуть заметно пожала плечами, что только подтвердило мою догадку: ей было наплевать на состояние моего мужа. Сейчас она думала только о Дэвиде, и в этом она ни чуточки не изменилась. Вообще не изменилась.
Послышались шаги, приближающиеся к комнате для посетителей, и мы одновременно подпрыгнули на стульях. Трудно было определить, из какого конца коридора к нам шли – со стороны палаты Джо или Дэвида. Дверь распахнулась. На пороге стоял врач в белом халате. Но я не смогла припомнить его среди бригады, которая работала с Джо. Доктор явился не один. С одной стороны от него стояла медсестра, а с другой – очень молодой мужчина с небрежно свисающим с шеи стетоскопом.
– Миссис Уильямс? – произнес тот врач, который был старше, вопросительно переводя взгляд с меня на Шарлотту и обратно.
– Это я. Я миссис Уильямс, – ответила Шарлотта, делая ударение на слове «я» и одновременно вскакивая со своего места.
Мои ладони машинально сжались в кулаки, когда эти слова, как призраки прошлого, эхом отозвались во мне, а ведь я совсем не была обязана их помнить.
– Миссис Уильямс. Миссис Элли Уильямс. Это ведь произойдет, и ты сама это знаешь. Когда-нибудь, через несколько лет. – Дэвид обхватил меня одной рукой, сильнее прижимая к своему обнаженному телу. Я игриво сопротивлялась, отталкивая его, но накачанные мышцы его пресса даже не дрогнули под моими ладонями.
– Замолчи, – ответила я, зарываясь головой в его широкое плечо и пытаясь использовать его, как подушку. Кровать в его студенческом жилище была узкой и не слишком удобной, но тогда никто из нас не обращал на это внимания.
– Можешь протестовать, сколько тебе будет угодно, – поддразнивал он меня, запуская пальцы в мои длинные каштановые волосы и нежно приподнимая мою голову так, чтобы я смогла заглянуть ему в глаза: – Но потом сама во всем убедишься. Когда-нибудь я с тобой разберусь.
Щеки мои мгновенно порозовели. Я никогда не могла понять, говорит ли он это серьезно.
– Кажется, ты уже сегодня неплохо разобрался со мной… целых два раза, – заявила я.
– Но Бог любит троицу. Не возражаешь? – поинтересовался Дэвид, подтягивая меня наверх. – Попробуем, будущая миссис Уильямс?
– Пройдемте с нами, миссис Уильямс. У нас есть новости о состоянии вашего супруга.
Я была рада, что осталась одна, что доктора увели Шарлотту на частную консультацию. Я твердила себе, будто мне все равно, что они ей там скажут. Я уверяла себя, что ко мне это уже не имеет никакого отношения. Я повторяла про себя, что сейчас меня интересует только Джо и никто другой. Я сидела в темноте в окружении своих собственных лживых мыслей.
Мой взгляд то и дело падал на мерцавшие лампочки на маленькой елочке, стоявшей на столе. В ту ночь, когда мы познакомились, рядом тоже была елка, только огромная и роскошная, высотой почти с навес, под которым шел праздник, и ее практически не было видно со входа, украшенного гирляндой цветных лампочек. Я спешила войти, и у меня не было времени остановиться и восхищаться такой красотой, ведь я уже опаздывала. И тут подошва одной из моих дешевеньких туфель, которые я купила в тот же день чуть ранее, заскользила, как конек на обледеневшей дорожке, и я поняла, что падаю…
Глава 3
Элли. Девять лет назад
– Эй! Не падать там! – Его голос раздался откуда-то из темноты, и пальцы тут же вцепились мне в руку, подхватив ее, прежде чем я успела перевернуться через голову и грохнуться на землю прямо перед длинной извивающейся очередью из студентов, выстроившихся у входа, чтобы попасть на «Бал снежинок».