Понятно? Артельщики, дрожа, смотрели на героического мальчика.
- Об чем разговор, Гена, - наконец пробормотал один из них.
- Может быть, вам смешно? - звенящим голосом спросил Геннадий.
- Чего же туг смешного, Генок? - проговорил второй. - Плакать хочется.
Он действительно всхлипывал. Такого зрелища, погони вчерашнего борща за живым человеком, он не видел никогда раньше и не увидел позже до сего дня.
Геннадий резко повернулся и стал спускаться по трапу.
Сосед Геннадия по каюте, плотник высшего разряда Володя Телескопов, как и большинство обитателей «Алеши Поповича», летал в это время на своей койке вверх-вниз, влево-вправо, читал «Сборник гималайских сказок», хохотал и покрикивал:
- Вот дает! Вот дает!
Неизвестно, к чему относилось это выразительное восклицание - к шторму ли или к гималайскому фольклору.
- Эге, Генка, поздравляю! - приветствовал он вошедшего в каюту Геннадия. - Я вижу, тебя борщ догнал!
- Ха-ха-ха! - нервным мужественным хохотом расхохотался мальчик. - Представьте себе, Владимир, вы близки к истине.
- Это что! У нас как-то раз в Чугуевском карьере Марика Ибатуллина суп с клецками догнал, - оживленно заговорил Телескопов. - А самый, Генаша, уз-жаст-ный случай был в Клайпеде, когда Мишку Офштейна лапша накрыла.
- Значит, это не первый случай в мировой практике? - ободрившись, спросил Геннадий.
- Отнюдь не первый! - закричал Телескопов. Он на минуту задумался, а потом уверенно сказал:
- Третий случай.
Измученный мальчик погрузился в глубокий сон. Он спал много часов подряд и не видел, как опустились сумерки, как «Попович» вошел в Суранамский пролив, как утих шторм и как утром открылся залитый солнцем, мерно вздыхающий и словно подернутый тонкой пластиковой пленкой Тихий океан. Не видел он и маленьких японских шхун, с которых рыбаки в ярких куртках тянули невидимые лески. Они были похожи на фокусников или волшебников, эти рыбаки, и казалось, что серебристые извивающиеся рыбины выскакивают из воды прямо к ним на палубу, подчиняясь их резким таинственным пассам. Геннадий, к сожалению, этих рыбаков не видел, как не видел и множества встречных судов и чудовищной громадины американского авианосца «Форре-стол», что не солоно хлебавши ковылял домой от берегов Вьетнама.
Проснулся Геннадий только под вечер, когда по судовой трансляции раздался металлический голос:
- Внимание! Наше судно находится при подходе к акватории Иокогамского порта. Палубной команде занять места по швартовому расписанию. Повторяю...
Багровый закатный туман висел над Иокогамой, а над этим туманом в высоком прозрачном небе четко вырисовывалась верхушка священной горы Фудзи.
- Добрый знак, - прогудел боцман Полуарканов. - Етта штука, Фудзи, етта окаянная, раз в год по обещанию показывается морскому человеку.
Этот внешне спокойный, мнимо уравновешенный человек верил во все приметы и предзнаменования, начиная от черной кошки, кончая трамвайным билетом. Однако он очень редко обнародовал свои суеверные наблюдения. Сохраняя обманчивую невозмутимость, Полуарканов предпочитал страдать или тешить себя надеждой в глубине души. И вот только сегодня, увидев поразительное, подобное чуду явление Фудзи, он нарушил свое правило. Очень уж обрадовался боцман, что великая Фудзи благословила их рейс и предсказала ему счастливое завершение. Если бы знал Аркадьич, через какие испытания придется пройти людям с «Алеши Поповича» для того, чтобы это предзнаменование оправдалось!
Два мощных портовых буксира медленно подводили «Алешу Поповича» к причалам.