Два года назад мы, наконец, полностью свили гнездо. И с деньгами стало значительно свободнее, мы смогли купить машину, стали носить хорошую одежду. Сегодня я с уверенностью мог бы сказать, что все мучения кончились, мы выбрались из вечных долгов и теперь начнем жить по-человечески.
И вдруг оказалось, что Вику это не устраивает. Я ей мешаю, и она хочет, чтобы меня больше не было. Почему бы не развестись? Куда проще и дешевле. Но она не хочет развода. Что ж, я ее понимаю. При разводе придется делить имущество, от квартиры до чашек из английского сервиза. Она не хочет делить, она слишком хорошо помнит, как трудно и долго все это добывалось. Она хочет все сразу. Наверное, она с ужасом каждый вечер слышит, как я открываю дверь. Опять я явился. Меня опять не убили. Бедная… Устала ждать, наверное.
– Саша? – послышался из комнаты ее голос. – Как ты поздно.
Она вышла в прихожую в халате, наверное, уже собиралась ложиться в постель. Подошла ко мне, привычно подставила щеку для поцелуя, а я точно так же привычно наклонился и поцеловал ее. Запах духов неприятно ударил в нос. Что за дурацкая привычка пользоваться духами после душа! Черт возьми, а ведь мне всегда это нравилось. Раньше нравилось. И запах ее духов нравился, и то, что ими пахла наша постель.
– Саша, что случилось? – встревоженно спросила она. – Телефон весь вечер разрывается, все спрашивают про сегодняшний эфир.
– Ничего не случилось, – я не смог сдержать раздражения, и слова мои прозвучали, пожалуй, излишне резко.
– Но все говорят, что это было что-то невероятное! Жаль, я не видела, я как раз в это время домой ехала. Хоть ты мне толком объясни, что у тебя произошло.
– Ничего особенного. Не обращай внимания. Просто сегодня пришлось работать в прямом эфире, и гость программы выглядел не лучшим образом. Вот и все.
Она бросила на меня косой взгляд и обиженно отвернулась. Якобы обиженно. Конечно, раньше я никогда с ней так сухо не разговаривал. И вообще, все, что касалось моей и ее работы, всегда обсуждалось нами живо и заинтересованно. Мы очень дружили. Так, во всяком случае, мне казалось. Я и сегодня, несмотря ни на что, с удовольствием поделился бы с Викой подробностями об интервью с кинопродюсером, но понимал, что ей это не нужно. И обида ее – наигранная. Ни капельки она не обиделась. Ей должно быть абсолютно безразлично, что происходит у меня в студии. Ее теперь интересует только одно: как скоро нанятый ею человек избавит ее от моего тягостного присутствия.
Честно сказать, меня это тоже интересует. Правда, с несколько другими нюансами, но интересует.
ГЛАВА 2
Со стрессом, вызванным фактом вторжения воров, Юлия Николаевна Готовчиц справилась относительно легко. Ничего не украли – и слава Богу. Замок, правда, сломали на входной двери, но это и починить недолго. Однако наблюдая за мужем, она начинала тревожиться все больше и больше. Борис Михайлович Готовчиц, доктор медицинских наук, практикующий психоаналитик, на попытку кражи отреагировал явно, по мнению супруги, неадекватно. Он нервничал, был непритворно испуган, чем и зародил в душе Юлии Николаевны не только тревогу, но и подозрения, причем далеко не самые приятные. Вывод, который она сделала, заключался в том, что у Бориса есть какие-то неучтенные семейным бюджетом ценности, которые все-таки пропали, но о которых он не смеет признаться ни работникам милиции, ни ей самой.
Юлия Николаевна всегда старалась быть добросовестным налогоплательщиком, неприятностей на свою голову не искала, поэтому все финансовые дела семьи вела сама, строго следила за всеми получаемыми мужем гонорарами, заполняла налоговую декларацию и лично следила за тем, чтобы декларация эта была вовремя представлена в инспекцию по месту жительства.