Кандидат - Роман Корнеев

Кандидат

Роман Корнеев

© Роман Корнеев, 2023

ISBN 978-5-4485-1034-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Избранный. Книга первая

Глава I. Пентарра

Он шёл к своей цели, не зная пути и не ведая, куда тот ведёт. Однако туман рассеялся, тьма озарилась сиянием, и он увидел эту цель. Именно тогда он понял, что назад дороги нет.

Вечный Сержант

Эти люди не были сильнее или мудрее нас, но они были глубже и увереннее. Это их и спасало, заставляя жить с той болью, с какой никто другой не протянул бы и дня.

Эрнест Силокс иль Имайн

XXVIII вТС

Пустота космоса была абсолютной.

Крошечные искры доступных опознанию физических объектов отсвистывали своё, разворачиваясь веером характеристик, и снова исчезали во мраке небытия. Косой треугольник опорных светил Системы, таких далёких и холодных теперь, превращал патрулирование в математическую задачу – лоция выворачивала субъективное пространство-время наизнанку, выстраивая столбцы курсовых коэффициентов, которые сознанию ничего не говорили. Он висел в пространстве, покуда ему навстречу шёл пустой космический дождь, опасно близкий и одновременно бесконечно далёкий.

Позади же него царила всепорождающая, всепоглощающая тьма.

Сектор Керн был расположен в самой удалённой от Ядра области Рукава Ориона, наиболее заселённой человечеством области Галактики, здесь само пространство меж редких звёздных систем было пронизано одиночеством. Можно лететь вперёд годы и столетия, приближаясь своим упрямством к безысходному одиночеству полёта светового луча, и ничего на своём пути так и не встретить. Потому квадранты пространства в направлении проекций основных виртуальных трасс здесь нуждались в сетях спасательных бакенов, непрерывно сканирующих эту звенящую пустоту в поисках искры жизни, нештатно вышедшей в «физику» – жизни, нуждающейся в помощи.

Бакены были гениальным творением человеческой инженерной мысли, связка из сотен тысяч машин в режиме строжайшей экономии могла без обновления ресурса, на голом саморемонте, просуществовать сотни лет, однако и они ломались, в последний миг издавая в пространство зов о помощи. Если успевали издать. Потому это пространство регулярно патрулировалось одиночками, такими как он, «номерными пилотами», накручивающими по Сектору петли своих бесконечных траекторий.

Полубесконечных, напоминал себе он старую присказку патруля.

Тральщик-ремонтник бортовой номер 7328, порт приписки База «Керн», уже второй месяц рвался навстречу пространственному дождю. Изо дня в день по расписанию и без оного погружаясь в пилотажный транс, он становился своим кораблём, утлым судёнышком посреди пустоты, но ничуть этими не тяготился. Большое или малое, здесь было неважно, он засыпал условными вечерами по корабельному времени, беспокоясь только о подтверждении расчётных координат выхода на контакт, в остальном его жизнь была тиха и монотонна, как это чёрное пространство вокруг.

Перед тем, как покинуть узкую, зажатую между двух излучателей поля кабину пилотирования, он напоследок по заведённому ритуалу делал две вещи.

Следуя акцентированному сдвоенному движению напряжённых пальцев, утопленных в сенсорной «ловушке» управляющих контуров, навигационная секция издавала короткий недовольный гудок, но потом, словно смирившись, подавала на его зрительные нервы реальный сигнал.

Голое, пустое пространство разом становилось яркой, ослепительной сферой, пронизанной переплетением разноцветных огней.

Таково было настоящее, неотфильтрованное сенсорами космическое пространство внешней части Галактики. Где-то за спиной струились жгуты скрученного воедино света миллиардов солнц чудовищного звёздного скопления. На таким масштабах – лишь бесполезной красоты фон для реальности, ничуть не изменившееся на протяжении всей прошедшей человеческой истории начиная с первого костра и заканчивая освоением россыпи пригодных для жизни планетарных систем. Некоторые могли бесконечно любоваться этим великолепием щедро растраченной впустую энергии, его интересовало нечто иное.

То, на что сейчас был направлен его взгляд. Почти такую же, как раньше, мёртвую пустоту. С одним отличием – эта чернота жила своей, недоступной ничьему пониманию жизнью. Внешнее, свободное пространство Войда. Миллиарды таких же Галактик, рассеянных в пространстве щедрой рукой нарождавшейся Вселенной. То, куда рвалась его душа.

Флот ГКК за время его скучного вояжа по утлым бакенам снова отправится туда, в очередную экспедицию. Нет для жителя Пентарры большей чести, чем принять участие в одной из них. Когда-нибудь, лет через пару сотен, он тоже поведёт один из кораблей к неизведанным просторам чужих Галактик. Пока же нужно просто служить… и сожалеть, что этот раз – не твой.

Однако он не был бы плоть от плоти пилотом патруля, если бы стал нетерпелив. О таких как он ходили байки, что их жизнь удлиняется не благодаря релятивистским скоростям, на которых они тянули свои субъективные полётные человеко-годы, а банально потому, что в действительности проживают они от силы слабую толику отведённого им времени, как если бы их регулярно упрятывало по старинке в свои объятия холодное нутро криогенных камер. Если люди их эпохи жили две сотни стандартолет, иногда больше, патрульные же могли похвастаться и десятком веков от роду, отрешённые от самого понятия жизнь.

Это их выбор.

А теперь – последнее, без чего не сможешь ни поесть толком, ни заснуть.

Свистнули верньеры наведения, пересчитались сотый раз координаты, и громадная чёрная линза телескопа упёрлась в одной автоматике известный квадрат южной гемисферы. Скоро она совсем скроется из виду, желтовато-зелёная капля, постепенно ставшая точкой даже в для самых чувствительных приборов. Пентарра.

Этот свет невозможно ни с чем спутать. Свет родной планеты. Многие покидают свои миры, свободно странствуя по Галактике, находя себе дом по душе там, где их талантам и темпераменту найдётся лучшее место. Где им самим будет тепло и уютно. Но оттенок неба родного мира забыть нельзя. Даже потерявшись навсегда в этом прозрачно-чёрном шаре космоса.

«Отключить».

Образ погас, как обычно, мгновенно и без следа. В процессе того, что пилотам заменяло обычное зрение, глаза не участвовали, а значит, нечему было хранить пятна негативов ослепительных образов живого, обнажённого Пространства. И к этому тоже привыкаешь. Что это не сон, а реальность, порой приходилось себя уговаривать.

Выбираясь из биококона, он проводил взглядом зелёные россыпи огней контрольной секции, и лишь после этого согласно процедуре замкнул контуры в режим самоподавления. Бортовые системы тотчас забыли о его скромном существовании, принимаясь с дотошностью влюблённого самостоятельно рассматривать складки и извивы любимой своей пустоты.

Теперь можно было отдохнуть, просмотреть догнавшие его субпространственные информационные пакеты с Базы, послушать новостные сводки, пролистать приказы, весь этот бытовой мусор огромной космической крепости, настигавший его и здесь, в его добровольном заточении.

Размеренное скольжение строчек текста, в нём было что-то домашнее, как будто попиваешь сок у себя на балконе, выходящем на царство ночи почти у самой вершины жилой башни густонаселённого сектора Полиса. Будто это всё не оторвано от тебя световыми месяцами прямого пути, а здесь, рядом, протяни руку и почувствуешь прикосновение. Только пилоты ГКК, пусть и такие неопытные как он, могут рассказать, насколько на самом деле бездонно это пустое пространство, и насколько оно на самом деле опасно.