– Мама, не держи фотоаппарат против солнца – ничего не получится!
Оглянулся. В первый раз услышал здесь русскую речь.
Высокая девушка, уворачиваясь от брызг, старалась в то же время смотреть в объектив. Под полупрозрачным капюшоном темнела густая копна волос, сияла белозубая улыбка. Хороша. Заметив его взгляд, она дружелюбно кивнула и спросила по-английски, не мог бы он их сфотографировать?
Он тоже кивнул в ответ, взял протянутый фотоаппарат и приблизил к глазу видоискатель. В этот момент палуба вновь угрожающе накренилась, и он едва не выронил камеру. Шум водопада почти заглушал голоса, но он услышал, как девушка воскликнула: осторожно! И в тот же миг их снова обдало водой, мельчайшие брызги засверкали многоцветным туманом, сквозь который сияло мокрое смеющееся лицо – и тут он понял, почему катер называется “Мейд ов зе мист” – «Девушка тумана». Вот она, девушка Тумана, прямо перед ним! И при взгляде на эту «мейд ов зе мист» душа его попала в бурлящий пенный водоворот, мощные силы увлекли её глубоко вниз, откуда, коснувшись дна, в мгновение ока она вознеслась к небу и вернулась в самом весёлом расположении обратно на палубу. Давно ему не было так хорошо.
Он снова посмотрел в видоискатель на лица мамы и дочки – совсем не похожи.
–Улыбку!
– Вы говорите по-русски? – хором спросили они.
И также хором задали следующий вопрос: откуда он?
Виктор щёлкнул затвором и протянул девушке фотоаппарат.
– Из Торонто. А вы?
Оказалось, тоже из Торонто. Дочь звали Оксаной, маму Ларисой. Узнать больше ему не удалось, шум воды заглушал слова. Но когда сошли на берег, он, почти не надеясь на положительный ответ, всё-таки спросил:
– Может быть, пообедаем где-нибудь вместе?
– Да, я сильно проголодалась, – смеясь, кивнула Оксана. – И я знаю здесь один неплохой ресторанчик.
Казалось, что они тоже рады этой встрече. За обедом выяснилось, что Лариса работала в госпитале, а Оксана в известной фирме по продаже модной женской одежды и аксессуаров. Расставаясь на набережной, они пригласили его в гости и дали номер своего телефона.
Возвращался домой в приподнятом расположении духа.
Вдруг понял, что пора менять работу. В самом деле, не всю же жизнь ему быть ночным уборщиком в супермаркете! Конечно, платят неплохо, но работать ночами и спать днём… Так и жизнь пролетит – не заметишь. К тому же, он уже более-менее сносно понимает окружающих и бегло говорит по-английски.
Следующая неделя ушла на поиски новой работы. Он просмотрел уйму объявлений и сделал несколько звонков, прежде чем нашёл место помощника официанта в итальянском ресторане. Платили меньше, но зато кормили два раза в день, когда он бывал на смене и, главное, у него появилось свободное время.
Первых выходных на новой работе ожидал как праздника. Не терпелось воспользовался приглашением Оксаны и Ларисы.
И вот, наконец, в одно из воскресений, предварительно позвонив, отправился на другой конец города с бутылкой вина и коробкой конфет. Квартирка была маленькая, хотя и «ту-бедрумная» и в престижном районе. Пили чай, разговаривали. Он спросил, откуда они приехали в Канаду. Оказалось, из Сибири. Это показалось ему странным, как-то не состыковывалась в его сознании внешность Оксаны с образом сибирячки. В отличие от плотной, коренастой Ларисы была она высокой, узкоплечей, с изящными руками и ступнями.
Оказалось, Оксана родилась в Баку. Отсюда труднопроизносимая азербайджанская фамилия и густые чёрные волосы, а от русской матери ей достался ярко-голубой цвет глаз. Удивительно нежный мелодичный голос обладал какими-то поющими и, как ему казалось, восточными интонациями. Этот голос его просто зачаровывал, да и весь облик Оксаны с первой встречи вызывал восхищение.
Он спросил, как они оказалась в Канаде. Лариса пожала плечами.
– Обычная история.
Вначале жили в Азербайджане, там и Оксана родилась. Наверное, они и до сих пор бы так там и жили в большом и красивом доме, если бы не начались эти события.
– Какие события?
– Ну, из-за Нагорного Карабаха…
К стыду своему, он мало что об этом знал. Нет, слышал, конечно, краем уха что-то когда-то, но не вникал. Он вообще не интересовался политикой.
– Мама часто Баку вспоминает, – взглянув на мать, сказала Оксана. – Говорит, что никогда после мы не жили так хорошо и беззаботно, да, мам?
– Да, ни в чём не нуждались, хотя работал только муж, а я домом и Оксаной занималась. Правда, дома работы хватало, там в порядке вещей гости чуть ли не каждый день. А какой город! Самый большой на Кавказе.
– Город я не очень хорошо помню, – призналась Оксана. – Помню, мама покупала около метро такие вкусные-вкусные, то ли пирожки, то ли слойки, прямо горячие ещё, я таких потом нигде не ела. А ещё мороженое там прямо в кино продавали. И гости у нас на террасе часто собирались.
– Не знаю, как сейчас, а тогда по соседству с нами кто только не жил. Азербайджанцы, русские, армяне, грузины, евреи, да полно всякого народу. Интернационал, одним словом, – улыбнулась Лариса. – Прямо, как здесь, в Канаде. А потом всё изменилось.
При этих словах изменилось и лицо Ларисы, она нахмурилась, вспоминая те дни. И в самом деле, можно ли было поверить тогда, когда они сидели за одним столом, – азербайджанцы, русские, армяне, – что вся эта замечательная жизнь так внезапно оборвётся, и вчерашние друзья станут врагами? Казалось, все эти волнения, все эти столкновения на улицах – простое хулиганство, которое вот-вот кончится, и всё образуется, заживут все, как и раньше. Не кончилось, ситуация ухудшалась с каждым днём и вскоре начались настоящие погромы. Из Азербайджана стали изгонять армян, они уезжали, за ними покидали свои насиженные места многие русские, евреи, украинцы.
– Мама всё боялась и всё твердила, что нужно на время уехать. Я это помню.
– Да просто выходить в город стало опасно. Кто мог, тот сразу уехал. А многим и ехать некуда было, а другие не уезжали, потому что не могли продать дома. Стерегли их. Но потом так прижало, что люди просто оставляли и дома, и всё, что в них было. Ну, естественно, начались грабежи.
Лариса вздохнула, опустила голову, и некоторое время сидела молча.
– Да ладно, мам, хватит, – тряхнула своей роскошной гривой Оксана. – Что за вечер воспоминаний? Виктору это неинтересно!
Но прошлое продолжало волновать их обоих. Не с каждым можно было о нём говорить, но с ним, наверное, можно было, и они говорили. Позже, во время других встреч по кусочкам рассказывали продолжение своей жизненной истории. Пока в голове у него не образовалась целостная картинка.
Жизнь изменилось. Несмотря на то, что отец Оксаны был азербайджанцем, оставаться в Баку было страшно. На входную дверь поставили новые замки. Но они не уберегли их от беды. В одну из осенних ночей пьяные подростки подожгли соседний дом, где жила армянская семья, и огонь, раздуваемый ветром, перекинулся на их участок. Оксана не помнила пожара, её спящую, унесли к соседям, но хорошо помнила следующий день, и тот ужас, который охватил её, когда она увидела свою выгоревшую комнату и перепачканную сажей маму, та собирала вещи и плакала. Ещё запомнилась дорога. Они ехали к бабушке в Сибирь. Ехали долго, на поезде, и она всю дорогу мерзла.
Несколько месяцев они жили у бабушки как гости. Отец дважды приезжал, привозил деньги, виноград и другие фрукты, но ехать обратно было пока некуда. Отец сам жил у родственников и пытался ремонтировать дом. Потом, как это часто случается, у него появилась другая женщина. Время шло. Деньги, которые он оставил в свой последний приезд, закончились, работы Лариса долго не могла найти, и они стали жить довольно бедно. Бабушке было трудно их содержать. Начались ссоры.
В конце концов, родители развелись. Лариса устроилась на завод, и её почти никогда не было дома. За Оксаной стала присматривать бабушка. Отводила её в школу, приходила за ней после уроков, водила на музыку в Дом пионеров.