Таким образом, дискуссии вокруг понятия модернизации, как и сам этот процесс, еще далеки от завершения. Поэтому постановка проблемы о специфике протекания модернизации на Востоке – и, в частности, о поставторитарной модернизации как одной из возможных ее форм – является правомерной. Определенные закономерности такой модернизации выявляются при сравнении ее конкретных сценариев в разных странах этого ареала.
Так, если в Южной Корее решающая роль в подготовке модернизационного рывка принадлежала военным (имевшим также свою «партию власти»), то на Тайване начальная модернизация была осуществлена правящей партией – Гоминьданом – и тесно сросшейся с ней государственной бюрократией. До 80-х гг. XX в. Тайвань в политическом отношении представлял собой типичный – правда, постепенно либерализировавшийся – авторитарный режим. При Чан Кайши
Гоминьдан полностью контролировал политическую, общественную и экономическую жизнь на острове. Парламент, правительство и армия были фактически подразделениями Гоминьдана, сама партия была построена в соответствии с ленинским принципом демократического централизма и имела свои организации во всех учреждениях и на всех предприятиях. Управленческие кадры были продуктом внутрипартийного отбора. В армии существовал институт партийных комиссаров. В стране действовала разветвленная служба государственной безопасности, возглавлявшаяся сыном Чан Кайши – Цзян Цзинго. Экономическое развитие регулировалось посредством четырехлетних планов, утверждавшихся на съездах Гоминьдана. Официальной идеологией Гоминьдана были «три народных принципа» Сунь Ятсена, одним из которых, тем не менее, была демократия. А вот личная мораль членов партии зиждилась в основном на заповедях конфуцианства.
В 50-60-х гг. XX в. Тайвань был бедной аграрной страной. Благоприятные условия для модернизации Тайваня, как и для модернизации Южной Кореи, были созданы иностранными инвестициями, прежде всего американскими и японскими. Иностранный капитал привлекали на Тайване, как и вообще в аналогичных случаях, дешевизна рабочей силы и сырья, выгодные условия налогообложения. Быстрый рост промышленного производства приводил к повышению уровня общественного благосостояния и, соответственно, к развитию общественной инфраструктуры, образования и – со временем – к появлению начатков гражданского общества.
И все же главные предпосылки модернизации и в Южной Корее, и на Тайване лежат за пределами собственно экономических процессов. Они коренятся в глубинных основаниях общественного сознания. На самом деле Гоминьдан лишь формально напоминал коммунистические партии СССР и КНР, создавшие так называемую административно-командную систему. «Три народных принципа» Сунь Ятсена включали в себя и принцип «народного благосостояния», а целью экономической политики Чан Кайши всегда было достижение «малого процветания» – понятие, заимствованное из конфуцианских канонов. Это обстоятельство во многом обусловило внимание правящих верхов Тайваня к развитию малого и среднего бизнеса, составляющего основу среднего класса. Примечательно, что когда видный тайваньский экономист Ли Годин перечисляет факторы, обеспечившие успех тайваньской модернизации, он ставит «компетентность правительства» на последнее место и вовсе не упоминает четырехлетние экономические планы. На первое место он помещает опору на частный капитал и рыночную экономику, а также тщательную разработку экономических проектов[43]. Между тем Ли Годин умалчивает об еще одном важном, но редко упоминаемом факторе модернизации: развитие капиталистического предпринимательства было весьма выгодным делом и для верхушки Гоминьдана, создавшей сеть корпораций со смешанным государственным и частным капиталом. К тому же общественная атмосфера на острове, несмотря на острые противоречия политического и даже этнического характера, всегда характеризовалась всеобщим уважением к частной собственности и продуктам чужого труда, а также прививаемыми конфуцианской моралью уступчивостью, сдерживанием субъективных желаний и чувством справедливости. Нельзя забывать и об общей для стран этого мегарегиона этике самоотверженного труда.
В политическом плане приверженность Гоминьдана ценностям демократии как одному из «трех народных принципов» Сунь Ятсена объективно работала против монопольного господства этой партии и фактически лишала законности авторитарный режим, делала его как бы исключением из правила, следствием чрезвычайного положения, по определению временного. По крайней мере, формально Гоминьдан оставался верен принципу «конституционной законности». Когда в 1960 г. закончились два президентских срока, отведенных Чан Кайши конституцией страны, он ввел «временные установления», продлевавшие его полномочия на период «коммунистического мятежа», но не стал менять конституцию. Ситуация в Южной Корее была во многом сходной с тайваньской, причем конфуцианские моральные нормы оказывали там, пожалуй, еще большее воздействие на политическую жизнь.
Если же говорить о развитии демократических свобод в эпоху Гоминьдана, то следует заметить, что проводившиеся режимом репрессии касались лишь небольших групп переселенцев с материка, которых могли подозревать в сочувствии к коммунистам, и представителей местной интеллигенции, которых власти обвиняли в провоцировании сепаратистских настроений. К 70-м гг. XX в. эти репрессии практически прекратились. Более того, даже в 1950-х гг. могли существовать легальные периодические издания, которые критиковали правительство Чан Кайши за авторитарные методы управления. Лозунги демократической оппозиции были хорошо известны широким слоям общества и, главное, допускались властями уже потому, что соответствовали принципам конституции Китайской Республики. Один показательный пример относится к 1956 г. Тогда в ответ на призыв Чан Кайши высказывать предложения о развитии острова журнал «Цхыю чжунго» («Свободный Китай») опубликовал программу либерализации общественной жизни из 16 пунктов. Эта программа подверглась ожесточенной критике в официальной печати, но никто из редакции журнала не пострадал. Тогда же Мао Цзэдун выступил со своим знаменитым призывом «Пусть расцветают сто цветов» – призывом, который тоже привел к многочисленным выступлениям в поддержку демократических свобод, – но в итоге 400–500 тыс. человек подверглись жестоким гонениям вплоть до тюремного заключения и отправки в исправительно-трудовые лагеря.
В дальнейшем и в Южной Корее, и на Тайване модернизация была результатом комбинации, чаще всего спонтанной, объективных и субъективных факторов. С одной стороны, к середине 1980-х гг. в обеих странах сложился многочисленный средний класс, составлявший до двух третей взрослого населения, а на Тайване прежние различия между этническими группами потеряли свою остроту. С другой стороны, руководящие органы Гоминьдана пополнились молодыми политиками тайваньского происхождения, которые были настроены на демократические реформы. Уже к 1983 г. более 70 % членов Гоминьдана были уроженцами Тайваня[44]
Примечания
1
Downs A. An Economic Theory of Democracy. New York: Addison Wesley, 1957. 310 p.; LaPalombara J., Weiner M. The Origin and Development of Political Parties // Political Parties and Political Development / Ed. by J. LaPalombara, M. Weiner. Princeton: Princeton University Press, 1966. P. 3–42; Sartori G. Parties and Party Systems: A Framework for Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1976. 356 p.; Ware A. Political Parties and Party Systems. Oxford: Oxford University Press, 1996. XIX, 435 p.; Хейвуд Э. Политология. M.: Юнити-Дана, 2005. 544 с.; Converse Ph. The Nature of Belief Systems in Mass Publics // Critical Review: A Journal of Politics and Society. 2006. Vol. 18. Issue 1–3. Р. 1–74; Grugel J. Democratization: a Critical Introduction. Houndmills: Palgrave, 2002. 273 p.; Исаев Б.А. Теория политической системы // Социально-гуманитарные знания. 2007. № 4. С. 57–69; Исаев Б.А. Современное состояние теории партий и партийных систем // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 2. С. 128–140; Исаев Б.А. Понятие и типология политических режимов // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 3. С. 88–97. lSztompka Р. Dilemmas of the Great Transition / Working Paper series. № 19. Cambridge, Mass.: Harvard Center for European Studies, 1992.187 p.; Rostow W. The Stages of Economic Growth. 3rd edition. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. 324 p.; Organski A.F.K. The Stages of Political Development. New York: Free Press, 1965. 229 p.; Martinelli A. Global Modernization. London: Sage Publications, 2005. 148 p.; Карл Т.Л., Шмиттер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы (Размышления по поводу применимости транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций) // Полис. 2004. № 4. С. 6–27; Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. № 5. С. 16–27; Шмиттер Ф. Размышления о «транзитологии»: раньше и теперь // Отечественные записки. 2013. № 6 (57). С. 8–25; Растоу Д.А. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. 1996. № 5. С. 5–15; Харитонова О. Г. Генезис демократии (Попытка реконструкции логики транзитологических моделей) // Полис. 1996. № 5. С. 70–78; Хабермас Ю. Модерн – незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 40–52; Травин Д. Я. Модернизация общества и восточная угроза России // Пути модернизации: траектории, развилки и тупики / Под ред. В. Гельмана и О. Маргания. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 111–150; Красильщиков Б.А. От авторитаризма к демократии на путях модернизации: общее и особенное // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / Под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Центр исследований постиндустриального общества; Европа, 2010. С. 215–230; Харитонова О. Г. Недемократические политические режимы // Политическая наука. 2012. № 3. Политические режимы в XXI веке: институциональная устойчивость и трансформации. С. 9–30; Krasilschikov V. From authoritarianism to democracy along the paths of modernization // Democracy versus Modernization / Ed. by V. Inozemtsev and Piotr Dutkewicz. New York: Routledge, 2013. P. 167–178; Huntington S. The Third Wave. Norman: University of Oklahoma Press, 1991. 366 p.; Пшизова С.И. Можно ли управлять демократией? // Полис. 2013. № 6. С. 171–183; 2014. № 1. С. 28–44; Мелъвиль А.Ю. «Кризис демократии» и «зависшие» демократизации // Российская политическая наука: идеи, концепции, методы / Под ред. Л. В. Сморгунова. М.: Аспект Пресс, 2015. С. 272–289; Чэнь Цзя-вэй. Поставторитарная модернизация: проблематизация понятия на примерах стран конфуцианской цивилизации // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. № 53. 2015. Ноябрь. С. 107–131.