Вот сейчас он спросил:
– Кому принадлежит эта тропа, мама?
А мать ответила:
– Нам.
Бемби спросил:
– Тебе и мне?
– Да.
– Нам обоим?
– Да.
– Нам одним?
– Нет, – ответила мать. – Нам, оленям.
– Что это такое – олени? – спросил Бемби, смеясь.
Мать посмотрела на сына и тоже рассмеялась:
– Ты – олень, я – олень, мы – олени. Понимаешь?
От смеха Бемби подпрыгнул высоко в воздух.
– Понимаю. Я – маленький олень, ты – большой олень. Правильно?
Мать кивнула.
– А есть еще олени, кроме тебя и меня? – став серьезным, спросил Бемби.
– Конечно, – ответила мать. – Много-много оленей.
– Где же они? – воскликнул Бемби.
– Здесь… всюду.
– Но я их не вижу!
– Ты их увидишь.
– Когда? – Охваченный любопытством, Бемби остановился.
– Скоро, – спокойно сказала мать и пошла дальше.
Бемби последовал за ней. Он молчал, раздумывая над тем, что значит «скоро». Ясно, что «скоро» – это не «сейчас», это «потом». Но ведь «потом» может быть и «не скоро».
Вдруг он спросил:
– А кто проложил эту тропу?
– Мы, – ответила мать.
Бемби посмотрел удивленно:
– Мы? Ты и я?
Мать ответила:
– Ну, мы – олени.
Бемби спросил:
– Какие?
– Мы все, – ответила мать.
И они пошли дальше.
Бемби развеселился. Он храбро прыгал в сторону от дороги, но тут же возвращался к матери.
Вдруг что-то зашуршало в траве. Закачались папоротники, тонкий, как ниточка, голосочек жалко пропищал, затем все смолкло, лишь тихо шептались стебельки и травы, растревоженные чьим-то незримым бегом.
Это хорек охотился за мышью. Вот он прошмыгнул мимо них, осмотрелся и принялся уничтожать добычу…
– Что это было? – возбужденно спросил Бемби.
– Ничего, – сказала мать.
– Но… – Бемби дрожал. – Я же видел…
– Не бойся, – сказала мать. – Это всего-навсего хорек убил мышь. – И она повторила: – Не бойся.
Но Бемби был ужасно испуган, незнакомое щемящее, жалкое чувство проникло к нему в сердце.
Долго не мог он вымолвить слова, потом спросил:
– Зачем он убил мышь?
– Зачем?.. – Мать колебалась. – Пойдем скорей! – проговорила она, будто ей что-то внезапно пришло на ум.
Она быстро устремилась вперед, и Бемби пришлось потрудиться, чтоб не отстать от матери. Он скакал изо всех силенок, а мать молчала, она как будто забыла о его вопросе.
Когда же они снова пошли обычным шагом, Бемби спросил подавленно:
– А мы тоже когда-нибудь убьем мышь?
– Нет, – ответила мать.
– Никогда?
– Никогда.
– А почему так? – с облегчением спросил Бемби.
– Потому что мы никогда никого не убиваем, – просто сказала мать.
Они проходили мимо молодого ясеня, когда сверху послышался громкий, злой крик. Мать спокойно продолжала путь, но Бемби, полный нового любопытства, остановился. Высоко в ветвях над лохматым гнездом ссорились два ястреба.
– Убирайся отсюда, негодяй! – кричал один.
– Не очень-то задавайся, болван! – отвечал другой. – Мы и не таких видывали!
– Вон из моего гнезда! – бесновался первый. – Разбойник! Я размозжу тебе голову! Такая подлость! Такая низость!
Другой, заметив стоящего под деревом Бемби, слетел на нижнюю ветку и гаркнул:
– А тебе чего надо, морда? Пошел вон!
Бемби скакнул прочь, нагнал мать и пошел за ней следом, притихший и напуганный. Мать не подавала виду, что заметила его короткое отсутствие, и через некоторое время Бемби заговорил сам:
– Мама, что такое подлость?
Мать сказала:
– Я не знаю.
Бемби немного подумал, затем начал снова:
– Мама, а почему те двое так злились друг на друга?
Мать ответила:
– Они повздорили из-за еды.
Бемби спросил:
– А мы, олени, тоже ссоримся из-за еды?
– Нет, – сказала мать.
– Почему нет?
– Потому что тут достаточно еды для всех нас.
Но Бемби хотелось еще кое-что узнать.
– Мама…
– Что тебе?
– А мы, олени, злимся когда-нибудь друг на друга?
– Нет, маленький, у нас, оленей, этого не бывает.
Они шли дальше. В какой-то миг перед ними разверзлась широкая светлая, слепяще светлая щель. Там кончалась живая изгородь кустарника, обрывалась тропа. Еще несколько шагов – и перед ними во все стороны распахнулся залитый солнцем простор. Бемби хотел прыгнуть вперед, но мать стояла недвижно.
– Что это такое? – воскликнул он нетерпеливо, очарованный новой прелестью мира.
– Поляна, – ответила мать.
– А что такое поляна?
– Это ты скоро сам увидишь, – строго сказала мать.
Она стала серьезной и настороженной. Вскинув голову, она к чему-то напряженно прислушивалась и глубоко втягивала ноздрями воздух.
– Все спокойно, – произнесла она наконец.
Бемби прыгнул вперед, но мать преградила ему дорогу:
– Жди, когда я тебя позову.
Бемби послушно остановился.
– Вот так, – одобрила мать. – А теперь слушай меня внимательно.
Бемби чувствовал скрытое волнение в голосе матери. Он напряг все свое внимание.
– Это не так просто – идти на поляну, – сказала мать. – Это трудное и опасное дело. Не спрашивай почему – когда-нибудь ты и сам узнаешь. А сейчас запомни хорошенько, что я тебе скажу. Обещаешь?
– Да, – ответил Бемби.
– Так вот. Сперва я пойду одна. Ты стой здесь и не спускай с меня глаз. Если увидишь, что я бегу назад, то и ты беги прочь, беги как можно быстрее. Я уж догоню тебя.
Она замолчала, о чем-то думая, затем продолжала глубоким, проникновенным голосом:
– Во всяком случае беги, беги изо всех сил. Беги… если даже что случится со мной… Если увидишь, что я… что я упала… не обращай внимания. Что бы ты ни увидел, что бы ни услышал – прочь отсюда, немедленно прочь… Обещаешь?
– Да, – сказал Бемби тихо.
– А сейчас мы пойдем на поляну, сперва я, потом ты. Тебе там очень понравится. Ты будешь играть, бегать. Только обещай, что при первом же моем зове ты будешь около меня. Обещаешь?
– Да, – сказал Бемби еще тише – ведь мать говорила так серьезно.
– Когда ты услышишь мой зов, не глазей по сторонам, ни о чем не спрашивай, а сразу, как ветер, лети ко мне. Без промедлений, без раздумий. Запомни это. Если я побегу, мчись за мной и не останавливайся, пока мы не очутимся в чаще. Ты не забудешь?
– Нет, – ответил Бемби с тоской.
– А теперь я пойду, – сказала мать и двинулась вперед.
Она выступала медленно, высоко поднимая ноги. Бемби не спускал с нее глаз. Любопытство, страх, ожидание чего-то необычайного боролись в его душе. Он видел, как мать сторожко прислушивалась, видел, как напряжено ее тело, и сам напрягся, готовый в любую секунду броситься наутек. Но вот мать вытянула шею, удовлетворенно осмотрелась и крикнула:
– Иди сюда!
Бемби прыгнул вперед. Огромная радость, охватившая его с волшебной силой, прогнала страх. В чащобе он видел лишь зеленый свод листвы, сквозивший кое-где голубыми крапинами неба. А сейчас ему открылась вся неохватная голубизна небесного свода, и он чувствовал себя счастливым, сам не ведая почему. В лесу он почти не знал солнца. Он думал, что солнце – это широкие полосы света, скользящие по стволам деревьев, да редкие блики в листве. А сейчас он стоял в ослепительном сиянии, в благостном царстве тепла и света; чудесная властная сила закрывала ему глаза и открывала сердце.
Бемби был потрясен, опьянен, одурманен. Он подпрыгивал на месте – два, три, четыре, пять, шесть… десять раз. Это делалось помимо его воли, он и не прыгал даже – его подбрасывало в воздух. Его юные члены так напрягались, его грудь дышала так полно и глубоко ароматным, пряным воздухом поляны, что его возносило кверху.
Ведь Бемби был ребенком. Будь он сыном человеческим, он бы громко кричал от счастья. Но он был олененком, а оленятам недоступно выражение радости на человеческий лад. Бемби ликовал по-своему.
Мать видела его беспомощные, смешные прыжки и все понимала. Бемби знал лишь узкие оленьи тропы, в короткий век своего существования он свыкся с теснотой чащобы, он не ведал, что такое простор и как им пользоваться.
Она наклонила голову и стремительно кинулась вперед. Бемби засмеялся, а через секунду и сам припустил за ней следом, да так, что высокие травы громко зашуршали. Это испугало Бемби, он остановился, не зная, как ему поступить. И тут, сопровождаемая тем же странным шелестом, крупными прыжками приблизилась к нему мать, со смехом пригнулась, крикнула: