Вымыв душистым мылом руки,
старательно вычистив щетками отпущенные ногти и обмыв у большого мраморного умывальника себе лицо и толстую шею, он пошел еще в третью комнату у
спальни, где приготовлен был душ. Обмыв там холодной водой мускулистое, обложившееся жиром белое тело и вытершись лохматой простыней, он надел
чистое выглаженное белье, как зеркало, вычищенные ботинки и сел перед туалетом расчесывать двумя щетками небольшую черную курчавую бороду и
поредевшие на передней части головы вьющиеся волосы.
Все вещи, которые он употреблял, - принадлежности туалета: белье, одежда, обувь, галстуки, булавки, запонки, - были самого первого,
дорогого сорта, незаметные, простые, прочные и ценные.
Выбрав из десятка галстуков и брошек те, какие первые попались под руку, - когда-то это было ново и забавно, теперь было совершенно все
равно, - Нехлюдов оделся в вычищенное и приготовленное на стуле платье и вышел, хотя и не вполне свежий, но чистый и душистый, в длинную, с
натертым вчера тремя мужиками паркетом столовую с огромным дубовым буфетом и таким же большим раздвижным столом, имевшим что-то торжественное в
своих широко расставленных в виде львиных лап резных ножках. На столе этом, покрытом тонкой крахмаленной скатертью с большими вензелями, стояли:
серебряный кофейник с пахучим кофе, такая же сахарница, сливочник с кипячеными сливками и корзина с свежим калачом, сухариками и бисквитами.
Подле прибора лежали полученные письма, газеты и новая книжка "Revue des deux Mondes". Нехлюдов только что хотел взяться за письма, как из
двери, ведшей в коридор, выплыла полная пожилая женщина в трауре, с кружевной наколкой на голове, скрывавшей ее разъехавшуюся дорожку пробора.
Это была горничная покойной, недавно в этой самой квартире умершей матери Нехлюдова, Аграфена Петровна, оставшаяся теперь при сыне в качестве
экономки.
Аграфена Петровна лет десять в разное время провела с матерью Нехлюдова за границей и имела вид и приемы барыни. Она жила в доме Нехлюдовых
с детства и знала Дмитрия Ивановича еще Митенькой.
- С добрым утром, Дмитрий Иванович.
- Здравствуйте, Аграфена Петровна. Что новенького? - спросил Нехлюдов шутя.
- Письмо от княгини ли, от княжны ли. Горничная давно принесла, у меня дожидается, - сказала Аграфена Петровна, подавая письмо и
значительно улыбаясь.
- Хорошо, сейчас, - сказал Нехлюдов, взяв письмо, и, заметив улыбку Аграфены Петровны, нахмурился.
Улыбка Аграфены Петровны означала, что письмо было от княжны Корчагиной, на которой, по мнению Аграфены Петровны, Нехлюдов собирался
жениться. И это предположение, выражаемое улыбкой Аграфены Петровны, было неприятно Нехлюдову.
- Так я ей скажу подождать, - и Аграфена Петровна, захватив лежавшую не на месте щеточку для сметания со стола и переложив ее на другое
место, выплыла из столовой.
Нехлюдов, распечатав пахучее письмо, поданное ему Аграфеной Петровной, стал читать его.
"Исполняя взятую на себя обязанность быть вашей памятью, - было написано на листе серой толстой бумаги с неровными краями острым, но
разгонистым почерком, - напоминаю вам, что вы нынче, 28-го апреля, должны быть в суде присяжных и потому не можете никак ехать с нами и
Колосовым смотреть картины, как вы, с свойственным вам легкомыслием, вчера обещали; a moins que vous ne soyez dispose a payer a la cour
d'assises les 300 roubles d'amende, que vous vous refusez pour votre cheval {если, впрочем, вы не предполагаете уплатить в окружной суд штраф в
300 рублей, которые вы жалеете истратить на покупку лошади (франц.