Брачный контракт - де Бальзак Оноре

Посвящается Дж. Россини.

Отец г-на де Манервиля был родовитым нормандским дворянином, его знавал сам маршал де Ришелье, и старый герцог, в бытность свою губернатором Гюйенны, женил его на одной из самых богатых невест Бордо. Нормандец продал земли, которыми владел в Бессене, и стал гасконцем, плененный красотою замка Ланстрак, прелестного уголка, принадлежавшего его жене. В последние годы царствования Людовика XV он купил патент на должность майора дворцового гренадерского полка и дожил до 1813 года; революция прошла для него благополучно. Вот как это вышло: в конце 1790 года он уехал по делам жены на Мартинику, а управление своими гасконскими поместьями поручил честному письмоводителю нотариальной конторы по имени Матиас, который увлекался новыми идеями. Когда граф де Манервиль вернулся, его имения были в полной сохранности и даже давали немалый доход. Вот какие рождаются полезные плоды, когда качества гасконца бывают привиты нормандцу. Г-жа де Манервиль умерла в 1810 году. В молодости расточительный, но именно благодаря этому научившийся потом ценить блага жизни и, подобно всем старикам, придававший им чрезмерное значение, г-н де Манервиль стал сначала бережливым, затем скупым и наконец совсем скаредным. Не помышляя о том, что скупость отцов в будущем приводит к мотовству сыновей, он почти ничего не давал своему сыну, хотя тот и был у него единственным.

Поль де Манервиль, окончив зимой 1810 года Вандомский коллеж, еще в течение трех лет оставался под отцовской опекой. Разумеется, самодурство семидесятидевятилетнего старика не могло не повлиять на еще не сложившийся характер и свойства души молодого человека. Поль не лишен был физической храбрости, которою как бы напоен самый воздух Гаскони, однако, не решаясь бороться с отцом, он не выработал в себе той способности давать отпор, без которой нельзя преодолеть душевную робость. Он привык сдерживать свои чувства, таить их в душе, не давая им проявляться; впоследствии, когда он увидел, как сильно они расходятся с общепринятыми в свете воззрениями, он при самых благих намерениях часто действовал себе во вред. Он готов был из-за пустяков драться на дуэли - и вместе с тем его страшила необходимость рассчитать слугу; застенчивость овладевала им всякий раз, когда требовалось проявить твердую волю. Способный на многое, чтобы избежать неприятностей, он не умел ни предотвращать их упорным сопротивлением, ни смело идти им навстречу, напрягая душевные силы. Робкий в глубине души, хоть и готовый на смелые поступки, он надолго сохранил ту наивность, из-за которой человек добровольно становится жертвой и игрушкой обстоятельств, предпочитая безропотно терпеть, лишь бы не вступать с ними в борьбу. Он жил в старом отцовском доме точно в заключении, так как у него не было денег, чтобы встречаться с молодыми людьми своего круга; ему оставалось только завидовать их веселой жизни. Каждый вечер старый дворянин сажал его с собой в старую карету; на старых лошадях в плохой упряжи, в сопровождении старых лакеев в бедных ливреях они ехали куда-нибудь в гости. Они посещали только роялистские круги, состоявшие из остатков судейской и военной знати. Объединившись после революции, чтобы вместе бороться с императорской властью, эти два вида дворянства превратились в местную аристократию. Оттесненные, как это бывает в приморских городах, выскочками, разбогатевшими на рискованных деловых операциях, представители “Сен-Жерменского предместья” города Бордо презрительно смотрели на роскошь, которою блистали в те времена торговые, чиновничьи и военные круги. Поль, еще слишком молодой, чтобы разбираться в этих социальных отношениях и вдумываться в причины, обострившие дворянскую спесь, попросту смертельно скучал среди этих обломков прошлого; он не знал, что связи, приобретенные в молодости, впоследствии обеспечат ему те преимущества, которые даются принадлежностью к аристократии, а они и впредь будут, как-никак, высоко цениться во Франции.