Тонкая струйка сигаретного дыма вылетела из окошка для выдачи заказов и поднялась к потолку. А затем, словно в ответ на вопрос Такера, в воздухе повисли огромные клубы дыма. Я была совершенно уверена, что Гас курит ненастоящие сигареты. Иначе мы бы все давно дали дуба.
Лицо Такера потемнело. Брови сошлись на переносице, а голос потух:
– О, да это же Майлз.
– Какой такой Майлз? – спросила я.
– Он скоро будет здесь собственной персоной. – Такер склонился над полем боя склянок для приправ. – Держит путь домой. Он весь в твоем распоряжении.
Я прищурилась:
– С какой это стати?
– Сама увидишь. – Автомобильную стоянку залил свет фар, и Такер оторвал взгляд от столешницы. – Пожаловал, голубчик. Правило номер один: не смотри ему в глаза.
– Он что, горилла? Или у нас здесь парк юрского периода? На меня могут напасть?
Такер посмотрел на меня очень даже серьезно:
– Это вполне вероятно.
В дверях кафе показался парень примерно нашего возраста. На нем была белая майка и черные джинсы. В руке рубашка поло из «Мейджера». Если это был Майлз, то он не спешил дать мне шанс встретиться с ним взглядом. Прямиком пройдя к угловому столику из числа тех, что обслуживала я, он уселся за него и привалился спиной к стене. По своему опыту я знала, что именно с этого места зал просматривается лучше всего. Но не все же такие параноики, как я.
Такер наклонился к окошку для выдачи заказов:
– Эй, Гас. У тебя есть то, что обычно заказывает Майлз?
Дым сигареты Гаса вычертил в воздухе причудливые кольца, и он подал через окошко чизбургер и жареную картошку. Такер взял тарелку, наполнил водой бокал и поставил все это на стойку рядом со мной.
Майлз уставился на нас сквозь свои очки, и я вскочила с места. На краю углового столика уже лежали наличные.
– С ним что-то не так? – шепотом спросила я. – В смысле… вдруг он псих?
– Он определенно отличается от всех нас, – буркнул Такер и вернулся к своему сражению.
Он не коммунист. На нем нет микрофонов ФБР. Не заглядывай под стол, идиотка. Он обычный парень, желающий перекусить.
Когда я подошла к Майлзу, тот опустил глаза.
– Привет! – сказала я, непроизвольно поежившись от звука собственного голоса. Вышло слишком дерзко. Я кашлянула и пробежала глазами по окнам зданий на противоположной стороне улицы. – М-м. Меня зовут Алекс. Я ваша официантка. – С этими словами я поставила еду и воду на столик. – Желаете что-нибудь еще?
– Спасибо, нет. – Он наконец-то посмотрел на меня.
И тут у меня в голове случился небольшой взрыв. Его глаза.
Те самые глаза.
Взгляд Майлза содрал с меня слои кожи и пригвоздил к месту. К моему лицу, шее, ушам прилила кровь. У него были самые голубые глаза на свете. Совершенно невероятного цвета. Ладони зачесались от желания взять фотоаппарат и сделать снимок. Мне было необходимо запечатлеть его глаза. Потому что ни освободитель лобстеров, ни Голубоглазый не существовали в реальности. Мама никогда не упоминала о том случае. Она не рассказала о нем ни врачу, ни отцу, ни кому-то еще. Я молча проклинала Финнегана. Он запретил мне приносить на работу фотоаппарат после того, как я сфоткала разъяренного посетителя с повязкой на глазу и деревянной ногой. Майлз указательным пальцем пододвинул ко мне деньги.
– Оставь себе сдачу, – сказал он.
Я взяла деньги и отправилась к стойке.
– Привет! – передразнил меня Такер тончайшим фальцетом.
– Заткнись! Мой голос звучал совсем не так.
– Поверить не могу, что он не откусил тебе голову.
Оплатив счет, я трясущимися руками откинула волосы на спину и пробормотала:
– Я тоже.
Когда Такер отлучился на перерыв, я взяла на себя командование над его стеклянными войсками. Дым сигареты Гаса поднимался к потолку и исчезал в вентиляционном отверстии. Воздух из кондиционера трепал бумаги на доске объявлений. Желая немного передохнуть в ходе Арденнской операции, я потрясла магическим шаром Финнегана, чтобы выяснить, окажется ли успешной атака германских солонок.
Шар выдал мне неутешительный ответ: «Спроси об этом позже».
Совершенно бесполезная штуковина. Если бы союзники последовали такому совету, то гитлеровская коалиция выиграла бы войну. Я не смотрела на Майлза ровно столько, сколько могла. Но в конце концов мой взгляд соскользнул на него, я была не в силах отвести глаз. Он ел как-то напряженно, словно с трудом удерживался от того, чтобы запихать в рот все сразу. Каждые несколько секунд его очки сползали вниз по носу и он водружал их на место.
Майлз не посмотрел на меня, когда я подошла, чтобы подлить воду в его бокал. Я прожигала взглядом его песочного цвета макушку и мысленно умоляла поднять глаза.
И так сосредоточилась на этом занятии, что пропустила момент, когда вода перелилась через край. В смятении я уронила кувшин прямо на стол. Вся вода выплеснулась на Майлза – на его руки, рубашку, колени. Он вскочил столь стремительно, что влетел головой в светильник и опрокинул столик.
– О… черт… Простите меня. – Я ринулась к стойке, где, зажав рот рукой, стоял Такер, лицо которого быстро заливалось краской, и схватила салфетки.
Майлз постарался как-то собрать воду рубашкой, но все равно промок до нитки.
– Мне так жаль. – Я потянулась к нему, чтобы вытереть его, всем своим существом ощущая, что мои руки дрожат.
Он резко отпрянул, прежде чем я успела до него дотронуться, и как-то странно уставился на меня, потом перевел взгляд на полотенце, потом опять на меня. Затем схватил свою рубашку, поправил очки и поспешил спастись бегством.
– Все в порядке, – пробурчал он, минуя меня. Не успела я рта открыть в ответ, как он уже вылетел из кафе. Я прибрала на столике и потащилась обратно к стойке.
Пришедший в себя Такер забрал у меня тарелки.
– Браво! Превосходная работа! – сказал он.
– Такер!
– Что?
– Заткнись!
Он засмеялся и ушел на кухню.
Это был Голубоглазый?
Взяв магический шар, я, глядя через круглое стеклышко, потерла отметину на нем.
Поговорим об этом позже.
Скрытный маленький засранец.
Третья глава
Первым делом в школе Ист-Шоал я обратила внимание на то, что на ее территории нет велосипедной стойки. А если так, значит, школой управляют заносчивые сукины дети.
Я засунула Эрвина за густую живую изгородь, тянущуюся вдоль центральной дорожки, и сделала несколько шагов назад, проверяя, не видны ли его колеса и руль. Я не думала, что мой велосипед кто-то украдет или посмеет тронуть, поскольку его цвет ржавого поноса заставлял людей непроизвольно отводить глаза, но все же мне будет спокойнее, если он окажется надежно спрятан.
Я проверила содержимое сумки. Книги, папки, тетрадки, ручки, карандаши. Ремешок дешевой цифровой камеры – одной из первых вещей, что я купила, получив работу у Финнегана, – болтается на запястье. Я уже успела сфотографировать утром четырех подозрительного вида белок, усевшихся в ряд на красной кирпичной стене забора, идущей вдоль соседнего с моим дома, но за исключением этого карта памяти фотоаппарата была пуста.
Затем я совершила проверку по периметру. Она подразумевала три вещи: панорамное фотографирование окрестностей, обнаружение того, что казалось не вписывающимся в окружающую среду, – скажем, огромной выжженной спирали на асфальте, украшающей автостоянку, – и фиксация всего этого в памяти, на случай если оно станет представлять для меня угрозу.
Парни вылезали из своих машин и направлялись к зданию школы, игнорируя мужчин в черных костюмах и красных галстуках, стоявших в равной удаленности друг от друга на школьной крыше. Мне следовало бы догадаться, что обычную государственную среднюю школу должны охранять не простые охранники. В частной школе Хилл-парк они были самыми что ни на есть обычными.
Я присоединилась к потоку учеников, стараясь держаться от каждого на расстоянии вытянутой руки, поскольку одному Богу известно, кому в наши дни придет в голову пронести в школу оружие. По этой же причине я довольно быстро дотопала до административного корпуса, где четыре минуты простояла в очереди, чтобы узнать свое расписание. В процессе ожидания я набрала стопку проспектов колледжей со стенда в углу и запихала их в сумку, игнорируя удивленный взгляд парня впереди меня. Ничего не поделаешь, мне необходимо попасть в колледж – неважно, с чего я начну и сколько заявлений придется написать. Если повезет, смогу выцыганить льготные стипендии для инвалидов, подобно тому, как это провернули мои родители с Хилл-парком. Мне необходимо что-то делать в этом направлении, потому что вариантов всего два: либо я поступлю в колледж, либо мне придется вкалывать у Финнегана до конца своих дней.