Книга первая
Глава первая
В августе 1790 года три путника проехали по протоптанной мулами тропинке мимо шахты Грамблер и свернули в сторону разбросанных в конце деревни хижин. Наступил вечер, солнце только что скрылось за горизонтом, западный ветерок разогнал все облака, а небо, теряя свой закатный румянец, начинало бледнеть.
Даже дымоходы шахты, из которых почти два года уже не шел дым, в вечернем свете окрасились в сдержанные глубокие тона. В том, что повыше, голуби свили гнездо, и шорох хлопающих крыльев нарушал тишину, пока путешественники проезжали мимо.
Полдюжины детей в лохмотьях качались на самодельных качелях, подвешенных между двумя сараями, несколько женщин стояли у дверей хижин, скрестив руки на груди, и наблюдали за проезжающими всадниками.
Скромно, но респектабельно одетые всадники в черном, с виду чиновники, с важным видом восседали на своих конях. В последнее время редко можно было увидеть таких людей в этой полузабытой, полузаброшенной деревушке, которая была построена и существовала исключительно для обслуживания шахты, и теперь, когда ту закрыли, сама находилась в состоянии медленного упадка.
Казалось, что всадники проедут мимо, что было бы вполне ожидаемо, но едущий последним кивнул, и они осадили лошадей у самой убогой лачужки из тех, что им когда-либо доводилось видеть.
Это была одноэтажная глинобитная хибара со старой железной трубой вместо дымохода и латаной-перелатаной мешковиной и плавником крышей. У открытой двери на перевернутом ящике сидел кривоногий мужчина, стругающий какую-то деревяшку.
Человек среднего роста, крепкого телосложения, но уже в годах. На нем были старые сапоги для верховой езды, подвязанные тесемкой, желтые бриджи из свиной кожи, грязная серая фланелевая рубашка с оборванным по локоть рукавом и черная жилетка из жесткой кожи, карманы которой вздувались от никчемного барахла.
Он почти беззвучно насвистывал, но когда всадники спешились, разомкнул губы и посмотрел на них налитыми кровью глазами. Пока он разглядывал путников, его нож воткнулся в брусок.
Предводитель всадников — высокий тщедушный мужчина с настолько близко посаженными глазами, что трудно было понять выражение его лица, сказал:
— Добрый день. Вы Пэйнтер?
Нож медленно опустился, кривоногий поднял грязный указательный палец и почесал блестящую лысину.
— Можа и так.
Другой мужчина нетерпеливо махнул рукой. — Ну же! Вы или Пэйнтер, или нет. И тут не может быть двух мнений.
— А я чтой-то в ентом не уверен. Люди свободны в том, как звать других. Можа, тут и два мнения. А можа и три. Зависит от того, чего вы от меня хотите.
— Это Пэйнтер, — сказал тот, что сзади. — Где твоя жена, Пэйнтер?
— Пошла в Марасанвос... Если подождете, она...
— Меня зовут Танкард, — резко произнес первый всадник. — Я поверенный, действующий в интересах короны в деле «Корона против Полдарка». Мы хотим задать вам пару вопросов, Пэйнтер. Это Бленкоу, мой клерк, и Гарт, заинтересованное лицо. Внутрь пустите?
Джуд Пэйнтер нахмурил побуревшую физиономию, приняв выражение оскорбленного святоши, однако под маской привычной самозащиты проглядывала неподдельная тревога.
— Чего вы ко мне привязались? Я всё выложил. Рассказал судьям, и больше ничё не знаю. Живу себе туточки христианской жизнью, как сам святой Петр, сижу перед собственной дверью, никому не мешаю. Оставьте меня в покое. — Закон есть закон, — сказал Танкард, ожидая, когда Джуд угомонится.
Спустя мгновение, подозрительно поглядывая то на одного, то на другого, Джуд всё же провел их внутрь. Гости уселись в темной хижине, Танкард, с отвращением осмотревшись, поднял фалды, чтобы не испачкаться. Никто из посетителей не был неженкой, однако Бленкоу, болезненно-бледный, ссутулившийся мужчина, с тоской оглянулся, любуясь приятным вечером снаружи.