– Он живет в этом отеле, о’кей? Его ограбили, и я провожаю его обратно в номер, – быстро сказала я, прежде чем швейцар успел указать на надпись «С сохранением права на вход»[9] на стене позади него или упомянуть о дресс-коде.
Я уж точно не отвечала здешним стандартам, с моими-то грязными джинсами и футболкой, старыми теннисками и дешевой кепкой, натянутой на пучок растрепанных волос. Ни одна живая душа и помыслить не могла бы, что я встречаюсь с таким горячим красавчиком, что стоял рядом со мной, – уж лучше притвориться «Зорким глазом», его собакой-поводырем.
– Плюс он слепой и нуждается в том, чтобы я его проводила, – сказала я, но швейцара мне убедить явно не удалось.
Логан вытянул руки, положил их на плечи швейцара, поднял их выше к его изумленному лицу и стал ощупывать ему физиономию.
– Это мой отец, мисс Морган? Это мой отец, которого я потерял много лет назад? – спросил он жалобным тоном.
– Нет, мистер Фальконер, это не он. Это служащий отеля, который прямо сейчас занимается дискриминацией людей с ограниченными возможностями: не пускает слепого человека, инвалида, гостя отеля. Как ваше имя? – спросила я у швейцара грозным тоном.
Швейцар перевел взгляд с меня на Логана и обратно, затем пожал плечами и отступил в сторону.
– Сюда, мистер Фальконер, сюда. – Поддерживая Логана под локоть и ведя обеими руками, я провела его внутрь отеля.
Мне хотелось захихикать, и, судя по вздрагивающим плечам Логана, ему тоже. Но мы мгновенно посерьезнели, войдя внутрь, поскольку в лобби находился не только фонтан с серебристым дельфином. Толпа туристов, вышедшая из автобуса, прошедшая через главные ворота, теперь стояла у стойки ресепшена со смартфонами в руках и камерами на шеях. Было бы глупо надеяться на то, что Логан сможет пройти через эту толпу незамеченным.
Я в отчаянии оглядывалась по сторонам. Впереди были туристы, позади остался сомневающийся швейцар, слева высилось массивное фикусовое дерево, которое, возможно, послужило бы временным укрытием, а справа находилась принадлежащая отелю круглосуточная кофейня.
– Ладно, меняем план, – заявила я.
Я затащила Логана в кафе и усадила в одной из уединенных беседок, сиденья в которой были с очень высокими спинками. Едва мы уселись – я лицом к двери, а он к ней спиной, – как перед нами возникла официантка и протянула нам огромные меню.
– Вот, – я дала Логану свой смартфон. – Тебе лучше позвонить режиссеру и сказать ей, где ты. И, пожалуйста, не говори мне о том, что не помнишь ее номер, потому что я сильно сомневаюсь, что это поможет тебе избежать ее кары.
– Нет, я его не помню. Но, – он поднял указательный палец и вынул бумажник из внутреннего кармана жилета, – у меня есть вот это, – Логан бережно вытащил оттуда промокшую визитку. – Она осталась у меня с первого прослушивания. Я сохранил ее на удачу.
– Хорошая штука. Я собираюсь что-нибудь заказать – умираю с голоду. Ты будешь есть?
– Конечно, что угодно, что аппетитно выглядит.
– Ты не вегетарианец или веган, или что-нибудь в этом духе… м-м, голливудском, правда?
– Я? Я родом из Алабамы. Мы не боимся мяса. Мы там запекаем свиней целиком и едим.
Логан скосил глаза на визитку, пытаясь расшифровать расплывшиеся чернила номера, нацарапанного на карточке с обратной стороны, и стал набирать цифры на смартфоне тачпадом.
– Эй, Силла, это Логан… алло? Это Силла? – На его лице возникло непонимание, и он передал мне трубку.
Я послушала минуту, затем сказала: «Jammer, verkeerde nommer»[10] и нажала отбой.
– Ты неправильно набрал номер, – сказала я.
– На каком языке она говорила?
– Это африкаанс.
– Похоже на бульканье при полоскании горла.
Он сделал еще одну попытку, но теперь сосредоточился на том, чтобы точно забить цифры, и на сей раз дозвонился-таки до своего режиссера. Пока он говорил с ней, я делала вид, что читаю меню, а сама «растопырила уши», как сказал бы Зеб.
– Силла? Да, это я… Я знаю, знаю… прости. Мне просто хотелось сбежать, – ну, ты знаешь… нет, я в порядке… Да, но я-то не умер. Меня спасла морская сирена. – Он усмехнулся, глядя на меня, и мой желудок будто сделал сальто. – Девушка, о’кей? Прелестная девушка из местных… что? – Он взглянул на меня снова, на сей раз немного опасливо. – Нет, нет, я уверен, что она надежная… Стой-ка, я у нее спрошу.
Затем, повернувшись ко мне, он сказал:
– Ты же не репортер, правда?
– Нет! – выпалила я, словно он меня оскорбил. Втайне я была польщена, что Логан подумал, будто я достаточно взрослая для этого.
– Она говорит – нет… Что ж, думаю, это правда… Что это значит? У меня не осталось четких воспоминаний, но подожди минуту, я спрошу у нее, она знает всё.
Логан посмотрел на меня и сказал:
– Капитан яхты спрашивает, где мы оставили надувную лодку.
– На берегу в песчаной бухте, к югу от главной дамбы, в Симонстаде.
Он повторил мое предложение слово в слово и затем какое-то время молча слушал, прежде чем ответить:
– Мне так жаль, Силла. Ты же знаешь, я не хотел бы опозорить тебя ни за что на свете. Мы прячемся в кофейне, здесь, в отеле… Нет, я буду сидеть и не высовываться, обещаю… О’кей, до встречи.
Логан нажал на отбой и протянул мне телефон.
– Ну? – спросила я.
– Она вот-вот подъедет. – Было непохоже, что он этому рад. – Силла во всеоружии, готова справиться с любыми негативными последствиями, поскольку думает, что ты журналистка из бульварной газетенки, только не признаешься.
– Правда?
– Скажи, а какого цвета твои глаза? – сказал он, наклоняясь вперед и всматриваясь в них.
Я нашла в себе силы только на то, чтобы выдохнуть:
– Э-э, карие?
Воспользовавшись моментом, я уставилась на него во все глаза, изучая его радужку. Глаза Логана были кобальтово-синие, того цвета, какой имеет глаз павлиньего пера, и они и впрямь имели фиолетово-черный ободок. К черту Зеба с его теорией о компьютерной графике.
– Готовы заказать? – К нам вернулась официантка и замерла с карандашом, упертым в блокнот.
Я посмотрела в меню, но буквы плыли перед глазами: на мне все еще были очки для вождения. Я переместила их на бейсбольную кепку и снова попыталась прочесть меню.
– Раз уж у вас тут не смешивают коктейли, – сказал Логан, – принесите-ка нам бутылочку…
– Кофейник крепкого кофе, пожалуйста, – сказала я твердо. – И большую бутылку минеральной воды.
– Ты так любишь командовать, – проворчал он.
– И два банни-чау с бараниной, – сказала я официантке. – Сделайте один острый и один, – я взглянула на Логана оценивающе, – обычный.
– Мы будем есть кроликов? – спросил Логан, когда официантка ушла.
– Это местный деликатес. Кроме того, я думала, что ты из Алабамы и не боишься мяса?
– Да, но… кролики?
– Пфф-ф-ф! Блюдо с бараниной, и это наилучшая еда, когда страдаешь от похмелья.
– У меня не похмелье.
– Еще нет, но так же точно, как то, что в Алабаме свиней едят целиком, оно у тебя вот-вот начнется.
– Я много выпил? – спросил Логан с кривой усмешкой, играя с бумажными пакетиками сахара из раздаточного устройства на столе. У него были, как говорит моя бабушка Нана, «музыкальные» пальцы – длинные, изящные.
– Да.
– Делал ли я какие-то глупости?
– Да, – сказала я с грустным кивком.
– А не сделал я что-нибудь… обидного? – Теперь он смотрел немного встревоженно.
– Ты хочешь сказать – типа, не разорвал ли мне футболку на груди, не швырнул ли меня на песок на пляже и не потискал?
Он уставился на меня в ужасе.
– Неужели я?.. Я этого не делал! Я не стал бы! Неужели сделал?
– Нет, – я рассмеялась, глядя на выражение его лица, а он кинул в меня пакетики сахара.
Официантка принесла наш кофе, кинула безмятежный взгляд на валяющийся сахар и удалилась. Я глотнула кофе. Логан сделал несколько мелких глотков из своей чашки, признательно вздохнул и долго всматривался в меня, прежде чем снова заговорить:
– Но не сделал ли я чего-нибудь по-настоящему глупого?
– Логан, ты отплыл в открытый океан, не умея управлять лодкой. И плавать.
– Я рассказал тебе это?
– И еще много всякого, – поддразнила я.