– Вы видели герцога? – спросила графиня, не сдержавшись. Энджел бросил на нее косой взгляд.
– Издалека.
Большая часть лондонского света терпеть не могла герцога Мальборо за талант и умение возвыситься, остальные же души в нем не чаяли. Смелый, хладнокровный и находчивый, он обладал множеством разнообразных талантов, причем самым выдающимся из них был талант к войне. Несмотря на взлеты и падения его карьеры, Мальборо сейчас являлся одной из самых влиятельных фигур в Англии, наряду со своим другом, лордом-казначеем Годольфином, и возглавлял кабинет вигов. Оба мужчины были приближенными правящей королевы Анны, а жена герцога – ее близкой подругой.
– Он такой, как о нем говорят? – продолжала расспрашивать Лаис.
– Кто говорит? Почитатели или завистники? – хмыкнул Фламбар. – Первые превозносят его, временами излишне, как мне кажется; вторые не жалеют желчных слов. Я слишком далек от сильных мира сего, чтобы примкнуть к той или иной партии. Герцог – храбрый человек и гениальный полководец, вот все, что я могу сказать о нем. Но это не значит, – он метнул взгляд на мистера Уилсона, – что у Мальборо нет достойных противников.
– Да вы, я погляжу, благоволите французам, – язвительно заметил Алан.
– Один из них сейчас находится за столом миледи, – отчеканил Энджел: судя по тону, перепалка ему надоела. – Народ Франции не отвечает лично за решения тех, кто стоит у власти. Учитесь разделять понятия, мистер Уилсон.
Сконфуженный Алан надулся и уставился в свою тарелку, Лаис спрятала улыбку, а месье Венар смотрел на Фламбара с интересом и благодарностью. Барбара все розовела и кидала на Энджела любопытные взгляды. Положение спас Джерри, спросивший, возьмет ли Лаис его и Тамину в Лестер, куда собиралась через три дня, и разговор больше не касался новостей с войны.
Впрочем, вечера уже стали темными и холодными, словно предвещая скорое наступление зимы. Дети после ужина быстро уходили к себе, сидеть при свечах было скучно, а на улицу в темноте им запрещалось выходить. Лаис проводила вечера в библиотеке или в рабочем кабинете, временами радуясь уединению, а временами грустя.
Сидя в кресле с книгой, она подумала, что пора выписать из Лондона что-нибудь новенькое. Может быть, романы и журналы по рукоделию. Тамина подрастает, скоро наступит время учить девочку вышивать, вязать и шить. Многие семьи в последнее время считали, что аристократическое образование не должно включать в себя такие низменные умения, но Лаис была другого мнения. Конечно, музыка, рисование и пение – полезные занятия, но и иголку нужно уметь в руках держать. Размышляя о будущем дочери, Лаис не заметила, как догорели свечи на камине, пришлось в полумраке доставать новые и зажигать их. Кажется, уже поздно, но идти к себе не хотелось. Графиня взяла подсвечник с одной свечой и решила наведаться на кухню, подогреть себе молока со специями, чтобы уснуть поскорее.
Дом уже погрузился в сон, так что огонек свечи в ее руке служил единственным островком света. Внизу было прохладно и тихо, но на кухне все еще тлел очаг, поэтому оставалось лишь налить молока в небольшую кастрюльку и поместить на огонь. Лаис решила не зажигать больше свеч, чтоб никто из прислуги не заметил света и не вышел посмотреть, кто тут бродит. Во-первых, ей хотелось побыть в одиночестве, а во-вторых… Додумать Лаис не успела, потому что, отвернувшись от очага, краем глаза заметила какое-то движение в темноте за окном. Словно там кто-то был, но отпрянул в ночь, чтобы укрыться от ее взгляда. Лаис не испугалась. Здесь, в Джиллейн-Вэлли, никогда ничего не происходило. Никаких грабителей, разбойников или прочих неприятностей. Да в поместье даже охраны не было! Лишь парочка вооруженных конюхов и лакеев. Скорее всего, кто-то из них и бродит в ночи, пробираясь на свидание к кухарке.