Роуз подозревала, что половина этой болтовни не совсем правда, но капитану посочувствовала. Удовлетворенный ее расположением, Лерой стребовал обещание, что леди Шелдон непременно появится в кают-компании за ужином, и наконец отпустил ее.
«Святая Анна» строилась как пассажирско-торговое судно, однако в первую очередь предназначенное для людей, а потому каюты первого класса оказались довольно большими – по ним даже можно было пройтись в задумчивости туда-сюда, не натыкаясь на стены. Роуз делила свое временное жилище с компаньонкой, вдовой средних лет миссис Браун, немногословной и услужливой женщиной, исполнявшей в путешествиях также обязанности горничной. Гидеон, слуга и охранник, ночевал в трюме вместе с матросами – ничего оскорбительного и неудобного, так как сам он в прошлом был матросом.
Убедившись, что все в порядке, каюта вполне приличная и вещи размещены как полагается, Роуз, захватив кружевной зонтик, вышла на палубу, чтобы наблюдать за отходом судна. «Святая Анна» медленно, с пыхтением отваливала от причала, из труб валил сизый дым; отчетливо пахло тиной и солью. Роуз поднялась на мостик, где обнаружились еще трое пассажиров первого класса: семейная пара средних лет и молодой священник с красивым нервным лицом. Обменявшись с ними кивками (познакомиться можно и за ужином), Роуз положила руку в тонкой перчатке на ограждение мостика и стала смотреть, как судно проплывает мимо берега Темзы. Вот открылось устье реки, словно ворота в простор и свободу, – «Святая Анна» выходила в пролив, в борт ударила волна, и это первое приветствие моря заставило сердце Роуз вздрогнуть от радости.
Она так любила начало путешествий, что не могла этого описать. Впереди лежало все то, что предстоит узнать, найти и изведать; еще ничего не произошло, только самый первый день, который затем будет вспоминаться как нечто далекое и нереальное. Другие впечатления заслонят его, почти сотрут из памяти, но это чудесное ощущение, когда целый мир лежит перед тобою, не исчезнет. Роуз на мгновение зажмурилась, потом снова открыла глаза. Судно прибавило скорость, в лицо ударил пахнущий йодом ветер. То, что ранее Роуз приняла за облако на горизонте, оказалось идущим к устью чайным клипером; он прошел совсем недалеко, разминувшись с пароходом, и словно бы повеяло другими временами, которые теперь безвозвратно уходили в прошлое. Над клипером кружили чайки, обычно пугавшиеся пароходных труб и любившие паруса; Роуз даже разглядела на борту название – «Ригель».
– Красавец, верно? – Рядом остановился священник, тоже не сводивший глаз с груды воздушных парусов, плывущих к лежащему позади Лондону. – Говорят, скоро парусников не останется вовсе, железные суда полностью вытеснят их.
– Парусники будут всегда, – возразила Роуз. – Люди так просто от них не откажутся. Если человек может играть с ветром, он будет с ним играть.
Священник усмехнулся и протянул руку для приветствия.
– Хорошо сказано. Я отец Джонсон, Иеремия Джонсон.
– О, как пророк?
– Именно в честь пророка.
– Приятно познакомиться, отец Джонсон. Я Розамунд Эллингтон, леди Шелдон.
– Большая честь, леди. Вы впервые отправились в путь?
– Нет, не впервые.
Как он молод, подумала Роуз, хотя вряд ли старше ее самой; и явно если не из благородной семьи, то уж точно из приближенной. Слишком правильная речь, слишком хорошее знание правил игры, и билет первого класса. Скорее всего, второй или третий сын в семье, хотя она не могла припомнить титулованных Джонсонов. Впрочем, у него может быть фамилия отца или же он из нетитулованного дворянства – некоторые его представители владеют большими состояниями.
– А для меня это первое путешествие, – сознался отец Джонсон, кладя на перила широкие сильные ладони.