Единоличная власть ограничивала преобразования на стезе демократии и свободы, но имела важные политические последствия в странах региона, особенно в двух направлениях: 1) создание «государств-наций»; 2) вопрос передачи власти и объявление политического преемника, что является существенной проблемой центральноазиатских стран в течение последних нескольких лет.
Говоря о проблеме «политического преемника», следует отметить, что такая тема для республик Центральной Азии не является чем-то новым, однако руководители этих стран не спешат в размышлениях о передаче властных полномочий, но используют в сложившихся условиях различные способы, чтобы продлить сроки своего правления, что вполне осуществимо при отсутствии надлежащих политических систем и без четкого плана передачи власти.
Преемственность власти в Центральной Азии говорит о наличии множества проблем, так или иначе влияющих и на свободные выборы, и на права человека, и на свободу слова, несмотря на принимаемые государствами региона меры [62].
Действительно, невозможно ожидать, что в странах Центральной Азии, которые склонны к централизованной власти, будут проведены полностью свободные выборы, а для избрания новых руководителей будут учтены требования гражданского общества. Однако в ситуации отсутствия надлежащих условий для появления нового поколения политиков, когда для избрания руководителей используются недемократические методы, легитимность политических режимов подчас оказывается неустойчивой. При подобном подходе осуществление конкретно взятой демократической системы, основанной на свободных выборах и многопартийности, а также появление действительно независимых средств массовой информации вызовут в этих республиках разного рода проблемные ситуации.
Рассматривая вопрос о создании государства-нации, следует отметить, что страны Центральной Азии после обретения независимости избрали различные пути переустройства. Казахстан опробовал опыт приватизации, а Кыргызстан – опыт приватизации и политической реформы. Узбекистан и Туркменистан сохранили контроль государства над экономикой и авторитарную модель управления, в которой власть правителя едва ли не абсолютна. Таджикистан, еще не начав преобразований, был в 1992 году втянут в гражданскую войну, и лишь в 1997 году было достигнуто национальное примирение. Несмотря на некоторые различия, все пять стран Центральной Азии избрали сходный курс на централизацию власти в руках президента и воспринимают проведение ограниченных выборов как средство обеспечения легитимности власти.
Например, президент Казахстана Назарбаев пользуется среди народа широкой популярностью. В ходе президентских выборов 2005 года он заручился поддержкой примерно 90 % избирателей, однако это не помешало наблюдателям ОБСЕ заявить о несоответствии выборов международным нормам. Они, в частности, указывали на такие моменты, как ограничение рекламы для представителей оппозиции в ходе выборов.
Назарбаев неустанно твердит о том, что он является «сыном, внуком и правнуком простого народа» и всемерно заботится о социальной и экономической стабильности страны, однако при этом не считает демократическое преобразование политической власти обязательным для таких стран, как Казахстан. Не в последнюю очередь по этой причине в августе 2007 года в ходе последних парламентских выборов в Казахстане правящая партия под названием «Нурата» смогла склонить в свою сторону 88 % избирателей и в итоге получила 98 мест в парламенте. В любом случае парламентские выборы в Казахстане проходили в условиях, когда ни одна другая партия не смогла преодолеть необходимый семипроцентный барьер для вхождения в парламент.
В Казахстане, который считается самой богатой страной Центральной Азии, близкие к президенту люди пользуются большими привилегиями и могут быстро разбогатеть. Например, в области масс-медиа и в нефтяной отрасли активно присутствуют члены президентской семьи, а некоторые родственники президента входят в группу возможных его политических преемников на посту главы государства. Нурсултан Назарбаев, заявляющий о себе как о руководителе, поддерживаемом 91 % избирателей, и как о защитнике особой казахской демократии, не видит никакого повода для народного недовольства его правлением.
В Туркменистане Сапармурат Ниязов был избран президентом пожизненно. Это был авторитарный правитель, взгляды которого применялись ко всем областям общественной жизни. После его смерти пост президента страны занял Гургангулы Бердымухамедов (более 89 % голосов), однако его избрание было заранее согласовано со старейшинами и авторитетными лицами.
В других странах, несмотря на конкурентность выборов, прежние президенты получили более 95 % голосов избирателей, а оппозиционным кандидатам была отдана лишь незначительная часть голосов. Действия кандидатов от оппозиции в ходе выборов свидетельствуют об отсутствии эффективных оппозиционных партий и движений, что показывает силу и возможности региональных лидеров в подавлении оппозиционной деятельности.
Следует отметить, что президенты центральноазиатских республик наделены практически неограниченными полномочиями, что отражает былое политическое могущество руководителей СССР. Однако региональные лидеры при мобилизации народных масс вряд ли могли сыграть такую роль, как советские руководители; одновременно они не смогли добиться успехов и в проведении демократических преобразований в регионе.
Поэтому в такой стране, как Кыргызстан, оппозиционные силы, поддерживаемые извне, сумели организовать в стране «цветную революцию». Эта революция служит наглядным примером местной политической нестабильности, которая несет угрозу безопасности для всей Центральной Азии в целом. А вмешательство трансрегиональных сил (в частности США) во внутреннюю политику стран региона становится всё более явным.
Подобные события и эксцессы в регионе наблюдались уже неоднократно, что делает политическое будущее центральноазиатских республик непредсказуемым. В этом отношении самым убедительным примером служит гражданская война в Таджикистане, которая разгорелась в стране в 1992 году. И, хотя эта война была порождена внутренними политическими разногласиями (между коммунистами и союзом оппозиционеров из числа исламистов и демократов) и внутренними же этническими проблемами (между худжандской, кулябской и курган-тюбинской группами общества), тем не менее ее нужно рассматривать в более широком аспекте. Это был, по мнению ряда исследователей, не только идеологический конфликт между коммунистами и исламистами, но противостояние влиятельных региональных сил, которые боролись друг с другом за власть в условиях политического и организационного вакуума.
До 1991 года Таджикистан был одной из 15 советских республик и находился в подчинении Москвы. После распада СССР получил свободу. После безуспешного советского путча 19 августа 1991 года президент Таджикистана Махкамов был отстранен от власти, а временно исполняющий обязанности президента Аслонов 9 сентября того же года объявил Таджикистан суверенной страной. По причине объявления Коммунистической партии[1] незаконной 23 сентября 1991 года парламентом страны Аслонов был отстранен от должности. Бывший же коммунист Рахмон Набиев в ходе президентских выборов в 1991 году набрал две трети голосов избирателей и одержал убедительную победу над своим основным соперником – таджикским кинематографистом Давлатом Худоназаровым, которого поддерживала оппозиция.