Арена ликовала в восторге от невиданного зрелища. Зрители вскрикивали, наблюдая за сражением. Ведущий изредка комментировал происходящее, стараясь не отвлекать трибуны попусту. Быстро овладев управлением катапультой, зеленые нанесли точный удар по крепости синих. Огромный камень попал в верхнюю часть строения, проломив зубцы и сбросив вниз одного из сагиттариев. Он упал за крепость на песок арены, но сразу встал, держась за голову и осторожно пробираясь к проему, чтобы вернуться внутрь. Лучник зеленых ждал, пока тот появится в поле видимости и тут же выстрелил. Стрела попала в ногу несчастного, который с криком рухнул на песок. В этот момент удачным выстрелом Кузьма пронзил шею стрелка зеленых, обнаружившего себя за изгородью. Он свалился лицом в песок, вытянув вперед руки. Арена взревела. Вероятно, зеленые решили довершить разрушение крепости синих, так как следующий камень снова полетел в их сторону. Ударив в стену рядом со входом, он проделал в досках большое отверстие, но не обрушил крепость. Гомельский услышал, как Боб крикнул сверху:
– Я снял димахера у катапульты!
Возможно, тот замешкался, поднося камень, что дало возможность Бобу попасть в цель. Теперь ярость зеленых обратилась на них. Здоровенная глыба так ударила в стену, что пробила доски над входом. К счастью, внутри никого не задело. Наверху тоже все были целы. Боб крикнул, что, кажется, синие атакуют команду с катапультой. И действительно, из проема показались два провокатора, которые зигзагами стали перемещаться в направлении зеленых. По очень мощному телосложению в нем сразу опознали капитана. При таких габаритах ему нелегко давалось это перемещение. Бизон крикнул наверх:
– Снимите лучника зеленых! Синих пока не трогайте! Они отвлекут внимание!
Едва он это произнес, как Боб сообщил:
– Есть! Попал! Я снял второго лу…
Он вдруг захрипел, а сверху раздался вопль Кузьмы:
– Боба убили!
Бизон выглянул на помост. Боб лежал в луже крови, из его правого глаза торчала стрела с синим оперением.
– Кузьма, ними эту тварь, только смотри, чтобы он в тебя не попал!
Таран, молчавший все это время, вдруг тихо спросил Николая:
– Историк, тебе не страшно?
Гомельский, не отрывая глаз от арены, ответил:
– Нет. Раньше было бы страшно, а сейчас плевать. Самому непривычно…
Бизон подхватил свой небольшой щит и обнажил клинок:
– Ладно, погнали!
Садык остановил его:
Погоди, там какая-то заваруха!
Действительно, на подступах к позициям зеленых происходило что-то невообразимое. Галл схватил лук то ли убитого то ли раненого сагиттария и начал стрелять в атакующих синих. Причем, довольно удачно, так как провокатор синих упал на песок раненый. Оставшийся гигант-капитан продолжал движение. Трое зеленых заряжали катапульту. Камень вылетел в сторону красных. Никто не успел ничего понять, когда дощатая цитадель с грохотом обрушилась на них. Арена снова взревела! Зрители как безумные повскакивали со своих мест, выкрикивая «Вперед!».
Гомельский пошевелился. С трудом ему удалось это сделать, но очень мешали доски, навалившиеся сверху. Все тело ныло от боли. Неожиданно доски сами поднялись над ним. Донесся голос Кузьмы:
– Вылезай, Историк! Скорее! Я держу.
Николай выбрался из под завала и прежде всего ощупал оружие. Мечи были в ножнах, он так и не успел их достать. Обломки рухнувшей крепости все равно пока еще создавали укрытие. Гомельский хрипло спросил:
– Где остальные?
Кузьма, присев на корточки и сосредоточенно вглядываясь куда-то, вдруг натянул тетиву и выстрелил. Он вскрикнул:
– Есть! Я все-таки снял его!
Затем лучник пояснил:
– Я когда увидел, что все рушится, схватил флаг и спрыгнул на песок. Потом спрятался здесь от этой сволочи. Синий начал обстреливать меня.
Николай посмотрел на лежащий рядом красный флаг.
– Историк, у нас есть минуты две, чтобы вытащить остальных!
Гомельский живо поднялся, и вдвоем они стали растаскивать обломки. Первым выбрался Бизон. Затем Таран и Трофим. Нашли и Садыка, убитого прямым попаданием камня. Все уцелевшие были в ссадинах и порезах, но серьезно никого не ранило. Бизон огляделся. В лагере зеленых шла настоящая резня. Тот гигант-провокатор все-таки добрался до ограждений и убил гладиатора, который стрелял из лука. Трое зеленых, бросив катапульту, атаковали его, но на помощь уже спешили гопломах и галл синих, покинувшие свою крепость. На красных, погребённых под завалами, все махнули рукой, и это их пока спасало. Бизон, наблюдая за схваткой, заметил:
– Вот это побоище!
Провокатор-гигант зарубил гопломаха зеленых и отбивался от двух оставшихся провокаторов. Бегущий на подмогу галл на ходу бросил копье, но промахнулся. Один из зеленых схватил копье и вонзил в ногу великана, который, будто не заметив этого, опустил ему на голову меч. Удар был настолько силен, что шлем раскололся на две части, застряв в черепе. Судьба последнего из зеленых была решена очень быстро. Со вспоротым животом он упал на катапульту. Гигант схватил зеленый флаг и, потрясая трофеем, победоносно заревел. Свист летящей стрелы заставил всех пригнуться. Когда Николай поднял голову, то увидел, что лук Кузьмы лежит на земле, а он сам припал на одно колено. Из его груди торчала стрела. Оставшийся в крепости димахер схватил лук убитого сагиттария и выстрелил. Гомельский усадил раненого на песок:
– Кузьма, держись!
Бизон скомандовал:
– Историк, займись димахером. Похоже, он там один. Да, наше знамя тоже на тебе! Остальные, за мной! Надо отрезать синих от крепости.
Он бросился к лагерю зеленых вместе с Тараном и Трофимом, а Николай, схватив знамя, зигзагами направился к крепости синих. Благодаря этим маневрам две стрелы, выпущенные сверху димахером синих, пролетели мимо. Он добрался до входа, около которого лежал мертвый сагиттарий, тот самый – сброшенный со стены выстрелом катапульты. Еще одна стрела с зеленым оперением добила раненого стрелка. Николай оглянулся и увидел, как Бизон схлестнулся с громилой-провокатором, а Таран падает, сраженный копьем галла. Гомельский, сделав кувырок, резко вкатился в проем. Это его спасло от сильного поперечного удара в шею. Встав на ноги, он развернулся и увидел димахера, загородившего вход. Рослый детина, поигрывая мечами, начал медленно приближаться. Николай, прислонив к стене красный флаг, достал из ножен оружие. Противник сразу бросился на него, осыпая ударами. Поскольку он был выше, то большинство атак шло на Гомельского сверху. Пока ему удавалось от них уклоняться в ожидании ошибки врага. В какой-то момент димахер оказался совсем рядом и неожиданно ударил защищенным маникой локтем в лицо. Несмотря на шлем, закрывавший голову Николая, удар был настолько сильным, что он потерял на секунду контроль и опустил оружие. Противник ногой ударил его в грудь, отчего Гомельского отбросило к стене. Спину пронзила резкая боль – в тело впился гвоздь, торчавший в досках. В ушах вдруг зазвучали слова того полковника, говорившего ему о ярости. Вернулось забытое ощущение, которое он испытал, когда бросился на судебных приставов. Привычное равнодушие исчезло, его вдруг заменило упрямство, продиктованное нежеланием умирать от руки этого димахера. И одновременно Николай почувствовал дикое бешенство. Оно словно заполнило его целиком, оставляя при этом мозг холодным. Этот человек сейчас пытается его убить и готов на все, не зная, что столкнулся фактически с живым воплощением холодной ярости. Николай медленно стал оседать вниз по стене, потихоньку подгибая колени. Димахер приблизился и замахнулся, но Гомельский вдруг, скользнув под его рукой, сделал кувырок вперед и, встав на одно колено, наотмашь полоснул противника по ногам сзади. Димахер зарычал от боли, стараясь развернуться, но рассеченная плоть уже не слушалась его. Слабея, он выронил мечи и удивленно посмотрел на свои руки. Николай встал перед противником, резко подпрыгнул и толкнул его двумя ногами в грудь. Димахер синих потерял равновесие и через проем вылетел на песок арены. Зрители оживились, став свидетелями еще одной схватки. Соперник пополз на руках, но Николай приподнял его и коротко ударил мечом в живот. Странное ощущение – он только что абсолютно хладнокровно отточенным движением убил человека, но внутри него при этом клокотала звериная ярость, как если бы в сердцевине ледяной глыбы бушевал пожар.