– Да? Странно… Надо будет перечитать… Башка трещит. Нужно срочно освежиться.
Рядом два беззаботных весельчака играли в карты, попутно смакуя кофе. Партия как-то быстро закончилась, и тот, что выиграл, – плотный эпикуреец в изящных очках и с проседью в голове артистично обратился к своему проигравшему компаноьону:
– Ваше последнее слово, господин проигравший!
Проигравший в ответ стал выкрикивать с заядлым азартом:
– Я – не Македонский! Ура! Я – Крюков!.. Да здравствует Вольнов – великий светоч нашей культуры и бизнеса!
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла обаятельная женщина лет тридцати пяти – администратор мужского сектора. Она с тактичностью патронессы обратилась к разгулявшимся балагурам:
– Доброе утро!.. Что тут у вас происходит? Наведите порядок. Сейчас Всеволод Илларионович придёт.
Тут выигравший картëжник, – «светоч культуры и бизнеса» с бесцеремонностью гаера обратился к патронессе:
– Инесса Петровна, прошу вас к нам – на партию в покер!
– Алексей Иванович, вы же взрослый человек… – с вежливой укоризной произнесла Инесса Петровна, глядя на седовласого балагура в очках.
И тут появился главный, – Всеволод Илларионович Венский, предводитель и благодетель, слуга и хозяин, босс и наставник, мудрило и мачо. Он появился тихо, мягко и чутко, возник из тягучего утра, как тень из тумана, и встал неизбежно и властно… Окинув «поляроидным» взглядом сектор отдыха, Венский сухо произнёс:
– Что это тут у вас за балаган?
Алексей Иванович, предлагавший Инессе Петровне партию в покер, тут же произнёс, глядя на главного:
– Какие люди к нам явились! Я вижу, это неспроста…
Венский задержал свой глубинный взгляд на седовласом ветрогоне в изящных очках и театрально изрёк:
– А вы, Вольнов, перестаньте тут из себя Мюнхгаузена ломать. Здесь вам не цирк.
Вольнов, невозмутимо глянув на Венского, неоднозначно ответил:
– А мы вот в конце квартала бабло подобьём, – там и посмотрим, кто Мюнхгаузен, а кто – Калиостро… Я, кстати, сейчас в банк еду. На вас кредит оформить, Всеволод Илларионович?
И он шутовски подмигнул «предводителю».
– Я как нибудь без ваших услуг обойдусь, уважаемый, – иронично парировал Венский.
– Ой ли… Да неужели? – играючи вопросил Вольнов, буравя туманными линзами предводителя.
Венский, дабы не выдать конфуза, сменил тему и тут же перевёл разговор на других:
– Так, отдых закончен. До вечера. И навести порядок. Да, – чуть не забыл, сегодня будет «тренажный допинг» и бассейн. Желающие могут пройти «антистресс». Всë.
Подойдя к окну, главный проводил взглядом автомобиль «BMW», отъезжавший с территории Центра. Венский задумался. И было, над чем…
Тут балагур Макс весело провозгласил:
– По такому случаю не мешало бы повторить двойной кофе с сэндвичем!
– Да, Инесса Петровна, будьте любезны, – и нам тоже – такой же двойной, – с изысканной вежливостью поддержал его Вольнов.
– Сейчас сделаем, – ответила Инесса Петровна.
Она достала свой мобильный телефон и, набрав номер, произнесла:
– Лола, будь любезна – нам в первый мужской сектор повтор: кофе и сэндвичи, – на всех.
А в женском секторе отдыха тоже было не скучно. Этот комфортабельный «дрим-салон» представлял собой уютную просторную комнату, стилизованную под Барокко, с шикарными кроватями и трельяжами по углам; пол был устлан мягким паласом, а на стенах высились массивные светильники-канделябры.
Сервировочные столики с опорожнённой посудой были сдвинуты в сторону. Бодрствующие затворницы уже покончили с завтраком и предавались безмятежным разговорам и веселящим каламбурам. Одна из этих очаровательниц – молодая экстравагантно-пленительная особа с большими интригующими глазами и манерами актрисы завершала свой утренний туалет перед трельяжем и непринуждённо лепетала:
– Как хочется быть упрямой и вольной… И любимой…
– Кто ж не даëт? Будь, – весело поддерживала её подруга – солидная мадам с непрошибаемым взглядом и стильной причëской, заглаживая свой макияж.
– Сегодня у меня – киносъëмка, вот я и отличусь… – продолжала актриса, разметав по плечам волны дивных волос.
– Только не отлети… – иронично вторила подруга.
– Не отлечу. Голова – на месте. И с конституцией всë в порядке, – продолжала собеседница, распахивая халат и глядя на себя в зеркало. – А всё остальное приложится…
– Приложится и умножится, – поддерживала напарница.
– Кем я была в благом порыве, когда ты в душу мне вошëл… – лепетала актриса перед зеркалом, то прищуривая, то расширяя свои пленительные глаза.
– Больше трепета в голосе, – глубже, чтоб душа звенела, – наставляла еë патронесса, оправляя своë шикарное платье. – Чтоб дрожь пошла по всем суставам!.. И озарилось всë вокруг… Во!.. Ты же Светлана, – ты светиться должна!
– Жанна, ну я же ещë – в неглиже, – игриво оправдывалась актриса Светлана.
– Ничего Светик, скоро мы им всем нос утрëм, – подбадривала еë Жанна.
– Неоспоримо, как возглас Кассандры, – заключила Светлана.
Их разговор смешивался с голосами подруг.
– Люся, и как ты умудряешься так успевать? – протяжно говорила остроносая типажная особа с короткой стрижкой и интеллектуально-озабоченным взглядом.
– Главное, Викуля, – волю к жизни иметь, как учат великие, – отвечала ей Люся – вольноглазая обворожительная шатенка в роскошном длинном халате, с изяществом приводя в порядок свой маникюр. – А жизнь требует жертвы. Вот я и жертвую… Ну а специфика работы – у каждого своя. А коли назвался груздем – так и полезай в кузовок. И нечего пенять на судьбу.
– Да, красиво жить не запретишь… И как ты не устаëшь… по нескольку человек за день… – растерянно говорила Викуля.
– Ох… – вздохнула Люся. – Сама не знаю… Вот ты на своëм телевидении сколько человек «обрабатываешь»?
– Ну, ты сравнила. Это же телевидение, официальная структура. И потóм…
– И потóм – необходимо знать, что завтра придëт оно!
– Что оно?
– Счастье! – заключила Люся, посмотрев в глаза Викуле, и убрала маникюрную пилку.
На соседней кровати две трепетные подруги допивали кофе и делились своими проблемами и чаяниями. Одна другую успокаивала:
– Да не переживай ты, Любушка. Всë образумится – образуется. Это я тебе как экстрасенс говорю.
– Да что там, – отчаянно отвечала ей Любушка. – Я же знаю себе цену… Эх, Лиличка, мы всë долдоним о высоких материях, а настоящего – живого не замечаем… Да я могу Дездемону без слов сыграть. Могу на голове стоять. Я пять лет в балете отработала. У меня пластика – будь здоров. Смотри!..
И она продемонстрировала в эксцентричном скольжении своей пластичной руки плавное и вольное движение крыла. Создавалось впечатление, что рука не имеет кости…
– Да… Здóрово, – восхищенно промолвила Лиля, медитативно глядя на виртуозную руку статистки.
Тут вмешалась сидевшая перед трельяжем актриса Светлана, азартно выпалив:
– Так; по-моему, все уже в форме, все подогрелись. Сейчас «Клиникович» придëт – мы ему интермедию закатим!..
В еë глазах вспыхнули озорные искры. Она весело встала, сделала лёгкий оборот вокруг себя и приняла позу Фемиды… Все зааплодировали, что было заслуженно.
– С тобой не соскучишься! – воскликнула повеселевшая статистка Люба.
И тут раздался стук в дверь…
Светлана, стоявшая всё в той же державной позе, властно произнесла:
– Войдите!
Дверь осторожно открылась, и на пороге возник приземистый невзрачный мужчина средних лет в очках, коротко постриженный, с отличительным знáком «Ж.С.О.» на лацкане пиджака, этакий «хомяк-ботаник» с программой системного соглядатая. Это был патрон и куратор женского сектора – Аристарх Наумович Сланцев. Он прикрыл за собой дверь, несколько замявшись, поправил очки и хотел было что-то сказать, но его опередила актриса, стоявшая напротив. Не меняя своей неприступной позы, она изящным движением сбросила с себя халат и вдруг вся преобразилась: драматически глядя в очки Аристарху, она возвышенно заголосила: