***
Павел пробирался сквозь толпу, раздвигая руками спины, касаясь обнаженных частей тела длинноногих красавиц. Красавицы хихикали, подмигивали, выставляли напоказ упругие попки и бюсты. Черт знает что такое! Спал бы сейчас сном младенца. Но нет, жене вздумалось пойти танцевать.
Он мычал сквозь сон в надежде, что как-то это все минует его, отмахивался, стонал даже, что у него голова болит. На что Яна фыркала и продолжала тормошить его, потом отстала и куда-то пропала на время. А потом снова пришла, наклонилась близко-близко и зашептала в ухо: «Дорогой, я пошла. К обеду не жди». Он глаза приоткрыл чуть-чуть, ровно настолько, чтобы увидеть Яну во всем блеске: копна белокурых волос водопадом по спине, маленькая тряпочка, едва-едва прикрывающая грудь, другая тряпочка едва ли больше на попе и длинные-предлинные загорелые ноги на умопомрачительных каблуках. Жена усмехнулась, довольная произведенным эффектом, послала ему воздушный поцелуй и скрылась с глаз.
Павел еще полежал немного, понимая, что все – лафа кончилась, и встал. Поплескал из-под крана воды в лицо, энергично утерся, осмотрел себя в зеркале критически. Лицо помято, к вечеру щетина повылезла, глаза мутные от пересыпа. Да уж. Он повел плечами и энергично хрустнул шеей. Плечи слегка саднило. Надо было днем еще намазать кремом, а он, как всегда, забыл. Так, бриться он не будет. Он на отдыхе. Футболку, пожалуй, переоденет и брюки тоже. То есть, шорты снимет, а брюки напялит. Хотя дикость это – на курорте в брюках ходить. Но в шортах его, скорей всего, не пустят. Или пустят? Черт! Он никогда не ходил на эти дурацкие дискотеки при отелях. Он приезжал и садился в шезлонг и сидел там ровно три недели. Ну ладно, не пойти он не может. Иначе он Яну и правда до обеда не дождется, особенно в этих тряпочках. Павел усмехнулся. Тряпочки стоили столько, что он вполне серьезно подозревал производителей в каком-то страшном надувательстве. За что? Может, там золотыми нитями прошито? Или бриллианты вместо пуговиц вставлены? Но ни золота, ни бриллиантов на тряпочках не наблюдалось, а женщины все равно сходили с ума, как будто им всем мозги промыли хорошенько.
Павел поискал глазами жену, не сомневаясь, что долго искать не придется. В любой толпе, в любом обществе она выделялась сразу и неизбежно. Яна обнаружилась в центре танцевального пятачка: белые волосы летали за ее спиной, гибкая спина совершала немыслимые повороты, стройные бедра зазывно вращались. Рядом раздался длинный вздох: молодой турок не сводил с Яны глаз. Павел сочувственно усмехнулся и отошел к стойке бара. Заказал виски со льдом, облокотился, встал так, чтобы краем глаза следить за женой, сделал глоток, погонял немного во рту обжигающий напиток, посмаковал, проглотил, вздохнул удовлетворенно. А может, и хорошо, что пришлось пойти. Сто лет он уже нигде не был. Он оглядел зал: до чего же забавно было наблюдать за всеми. Вон шумная компания в углу. Сдвинули столики, уставив все пространство бутылками. Вон стайка девиц в боевой раскраске и дорогих тряпочках, видать, серьезно на охоту вышли. Вон толстый папик в окружении парочки совсем юных Лолиток. Человеческая комедия – Бальзаку и не снилось.
– Что-нибудь еще? – спросил сзади бармен. Павел хотел ответить, но не успел.
– Кофе, пожалуй, – раздалось сбоку, – и еще стакан сока. Такого же.
Павел чуть повернул голову. Рядом на высоком стуле восседала девушка и тоже с любопытством разглядывала происходящее в зале. Виднелась только русая прядь, заложенная за ухо, да чуть вздернутый носик. Бармен, не переставая улыбаться, поставил перед ней стакан апельсинового сока, а чуть погодя крохотную чашку эспрессо. Девушка завозилась в кармане узких полотняных брючат.
– За счет заведения, мадам, – ослепительно улыбнулся бармен. Она вопросительно вздернула брови. – Вы были у нас в прошлом году. С мужчиной и женщиной. Они танцевали танго. Там. – Бармен кивнул на танцплощадку.
Девушка звонко рассмеялась.
– Да, мои родители. Неужели вы помните?
– Конечно, – проникновенно заявил бармен, – как я мог забыть такую женщину…
Павел усмехнулся. До чего наивны эти девицы. Сейчас он начнет ее клеить, а она будет глупо хихикать и…
– Да, – кивнула девушка, – мама очень красивая, – взяла чашку и повернулась спиной к оторопевшему бармену.
Павел заинтересовано посмотрел на ее профиль. Она отхлебнула немного кофе и даже зажмурилась от удовольствия. Ее чувства были понятны, он и сам был заядлый кофеман.
– Спасибо, – девушка одним глотком допила крохотную порцию и поставила чашку на столешницу, – очень вкусный кофе. – Тут она вроде как заметила Павла, то, как он разглядывает ее почти в упор, и повернула голову. Брови ее нахмурились, и она уже, наверное, хотела сказать ему что-то язвительное, но не сказала. Рот ее удивленно открылся, потом закрылся, глаза вытаращились.
– Павел Сергеевич? – изумленно выдохнула она и даже рукой замахала, отгоняя видение. Спрыгнула с высокого стула на пол и оказалась Павлу по плечо, он в изумлении уставился на ее макушку.
– Пупсик! – закричала подбежавшая Янка, и звонко чмокнула его куда-то в ухо. – Познакомься с Машей. – И она схватила, совсем было уже удравшую девушку, и толкнула ее к Павлу, прямо в руки. – Маша, – опять закричала она, – это Пашка. Мой муж. Он лентяй, но очень хороший. Паш, Маша тоже из Питера, мы сегодня в баре познакомились…
Яна продолжала возбужденно кричать, пытаясь переорать музыку, а Павел и Маша буравили друг друга взглядом и молчали. Тут заиграла новая мелодия, Янка взвизгнула и умчалась в эпицентр танцующих силуэтов.
– Здравствуйте, э-э… Мария Владимировна, – сказал, не придумав ничего лучше, Павел.
– Здравствуйте, Павел Сергеевич, – уныло откликнулась Маша. – Как это вы меня все-таки узнали? – не удержалась она от ехидства.
– А почему я не должен узнать свою секретаршу? – тем же тоном ответил он.
– Потому что вас не интересуют такие мелочи, Павел Сергеевич, – отбрила она.
– Ну, вас-то я запомню, Мария Владимировна, будьте уверены.
– Сделайте одолжение, не запоминайте, – Маша сделала легкий книксен.
– Почему вы хамите, Мария Владимировна? – вскинулся Павел.
– А я у вас больше не работаю, Павел Сергеевич. Слава богу, – и она перекрестилась.
– Да что вы тут делаете? – Павел разозлился не на шутку.
– Как что? – засмеялась Маша. – Дозваниваюсь до Красовского. – Повернулась и шагнула в толпу извивающихся под ритмичную музыку тел.
Павел мрачно проводил ее взглядом и заказал еще порцию виски. Вот что такое не везет и как с ним бороться?
– Ага! – торжествующе закричала Яна, вынырнувшая из-за спины, – Пьянствуешь тут без меня? А Машка в отель пошла, у нее голова разболелась. А ты не вздумай напиться, иначе, зачем ты меня весь день обнимал, а? Смотри, легко теперь не отделаешься… – И она прижалась к нему молодой горячей грудью так сильно, что кровь рванула к сердцу, как выстрелившая из бутылки пробка, и в висках заломило, а уж внизу и подавно, и зашумело, и заломило, и зашевелилось…
Яна почувствовала эти шевеления и коварно засмеялась. А бармен смотрел на эти обнимания, и в глазах у него была такая вселенская тоска и зависть, что Павлу аж жалко его стало, чисто по-мужски жалко. А потом он гордо вскинул голову, обвел взглядом зал, расправил молодецкие плечи и повел свою жену-раскрасавицу на выход.
Глава 3
Ах, ну что ж так везет-то? В смысле не везет. Не везет и не едет. Маша неторопливо скользила по водной глади. На носу болтались очки. Приходилось следить, чтобы не дай бог не утопить бесценную вещь. Самое важное под палящим турецким солнцем это не допустить возникновение морщинок у глаз. И она старалась. Она уже долго плавала и все не могла успокоиться. Ведь так все было хорошо, пока не возник, как в кошмарном сне, ужасный Павел Сергеевич, так его разэтак. Надо же, оказывается, шеф обладатель весьма недурственной фигуры. А она-то вчера косилась на кубики на пузе. Знала бы, чьи это кубики, хе… А как он вчера разглядывал ее бесцеремонно? Она даже хотела что-то такое едкое сказать небритому наглецу…