Джейк отвел взгляд от ее прекрасной шеи. Что с ним творится? Сэмми же здесь.
Как плохо все началось.
Умнее всего было бы встать… сию же секунду… отряхнуться и уйти, сославшись на заня-тость.
Вместо этого он произнес:
– Джейк.
– Что?
Если бы Джейк мог ударить себя по губам, он сделал бы это. Он сам предложил Ровене об-ращаться друг к другу на «ты» в минуту слабости… сразу после того, как согласился взять ее няней к Сэмми.
Однажды Джейку не с кем было оставить Сэмми и пришлось отвезти его во дворец. Одно-го кивка Изабеллы оказалось достаточно, чтобы Ровена занялась мальчиком и очаровала его на-столько, что он ушел вместе с ней, улыбаясь до ушей. Вернулся он таким же счастливым. Тогда Джейк и понял, что Ровене нет цены, и сразу же предложил ей место няни.
В то время у него имелось оправдание. А сейчас?
Но… слово ведь не воробей. Правда?
– Когда ты согласилась переехать сюда, ты обещала называть меня Джейком, а не мисте-ром Стэнбери. Мы договорились, помнишь?
– Ах, да. Верно. – Залившись краской, девушка улыбнулась. – Извини… Джейк. Просто… мне не хотелось казаться развязной.
Румянец не сходил с ее лица. Джейк не помнил, чтобы Аннетта когда-нибудь краснела. Его жена была такой расчетливой, что давно уже разучилась смущаться.
Черт побери. Зачем это нужно Ровене?
Какие-то мелкие зацепки вызывали в нем сомнения. Не позволяли поверить в свои же умозаключения. Наводили на мысль, что Ровена совсем не такая, какой хочет казаться.
Джейку хотелось снять внешнюю шелуху и раскрыть ее истинную сущность.
– А вы никогда не бываете развязной, мисс Уайльд?
На лице Ровены отразилось удивление. Она попыталась что-то ответить, но сразу же сжала губы и чмокнула Сэмми в макушку. А лишь потом тихо сказала:
– Если мне придется называть тебя Джейком, ты должен звать меня Ровеной.
Но Джейк не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за ней.
– Я…
Неожиданно его отвлек яркий солнечный луч. Взглянув вверх, он увидел поток света, вли-вающийся в выходящие на запад окна.
Кто-то снял тяжелые бархатные шторы, оставив по одной на каждом окне. Этого было ма-ло, чтобы загородиться от света, но вполне достаточно для сохранения стиля.
– Надеюсь, ты не возражаешь, – смущенно сказала Ровена. – Я терпеть не могу мрака.
– Мьяка? – Сэмми поднял голову. – Что это такое?
Она взглянула на мальчика.
– Помнишь, как темно было в комнате до того, как ты мне помог? Мрак – это то же самое, что темнота.
– Ты говойила, мы это во всех комнатах сделаем? Да?
Ровена отбросила челку с его лица, а затем вновь посмотрела на Джейка.
– Если твой папа не возражает.
Джейк решил забыть о раздражении. Честолюбивые планы Ровены его не касаются.
– Теперь понятно, откуда здесь взялась табуретка. Да, пожалуйста, можешь снимать любые шторы, какие захочешь. Так гораздо лучше. Я тоже не люблю темноту, но мне как-то в голову не пришло что-то здесь менять.
Она пожала хрупкими плечами.
– Здесь три года никто не жил. Даже вдовствующие королевы меняли обстановку, когда переезжали сюда. Я всего лишь избавила королеву Жозефину от хлопот…
– Что такое? – спросил Джейк, когда девушка внезапно умолкла.
Она взглянула на него огромными глазами.
– Я так говорю, будто она скоро сюда переедет. А значит, где-то в глубине души, я ду-маю…
– Что мой дядя мертв.
Ровена кивнула.
Джейка тронули слезы в глазах девушки. Ее чувства искренни. Она действительно любила его дядю.
Ему хотелось погладить ее по руке, но он сдержался.
– Самое тяжелое – это неизвестность.