Восемь лет назад такой разнос устыдил бы Валина до мозга костей. Однако подобный стиль общения был на Островах в порядке вещей, так что он лишь сухо кивнул Фейну и повернулся к Лин.
– Разделимся? – предложил он. – Ты оставайся наверху, а я еще раз пройдусь по трюму.
– Как скажешь, о божественный Светоч Империи, – отозвалась она с усмешкой.
– Позволь напомнить тебе, – предостерег Валин, сузив глаза, – что ты сильно уступаешь Фейну по габаритам.
Она поднесла ладонь к уху:
– Что? Что это было? Кажется, прозвучало как… угроза?
– К тому же ты всего лишь девчонка.
На Киринских островах такая подначка не имела большого смысла – здесь треть солдат были женского пола. В других имперских войсках идею о смешанном боевом подразделении подняли бы на смех, однако кеттрал имели дело с нестандартными ситуациями – ситуациями, в которых хитрость, маскировка, обманные маневры и неожиданные ходы имели не меньшую важность, нежели грубая сила и скорость действий. Но коль уж Лин решила доставать Валина по поводу происхождения, он тоже не даст ей спуску.
– Жаль было бы перекинуть тебя через колено и отшлепать хорошенько, – добавил он, грозя ей пальцем.
– Ты ведь знаешь, что Шалиль научила нас разбивать мужикам яйца? – отозвалась Лин. – Оказывается, это очень просто! Как грецкий орех расколоть.
Она продемонстрировала одной рукой быстрое скручивающее движение, от которого Валина передернуло.
– В общем, давай ты останешься здесь, – сказал он, поспешно отступая, – а я посмотрю, не пропустили ли мы чего-нибудь внизу.
Лин оценивающе прищурилась:
– Знаешь, если подумать, больше даже напоминает каштан…
Валин откинул крышку люка и спрыгнул вниз прежде, чем она успела договорить.
Трюм корабля был низким и темным. Несколько лучиков света прорывались сверху через незаконопаченные щели в палубе, но основное пространство заливала густая черная тень. Как правило, если корабль захватывали подобным образом, надежды найти что-либо в трюме не было, поэтому из кадетов здесь пока что побывали немногие. Тем не менее всегда стоило порыскать там, куда другие не смотрели.
Когда глаза привыкли к полумраку, Валин двинулся вперед, осторожно пробираясь между бочонками и тюками. Днище судна под ним мягко покачивалось, волны плескались о корпус. Нападавшие действительно вынесли бо́льшую часть груза – если груз вообще был. Согласно чернильной маркировке, в оставшихся бочонках перевозили вино из Сиа, хотя обычно делали это посуху, более коротким путем до столицы. Возле переборок оставалось несколько закрепленных ящиков, Валин взломал один из них поясным ножом: тюки хлопка, также из Сиа. Хороший товар, но не то, за чем охотятся профессионалы. Он вскрывал следующий ящик, когда до его слуха донесся звук, похожий на тихий стон.
Не думая, Валин вытащил один из двух стандартных коротких мечей, закрепленных крест-накрест у него за спиной.
Звук исходил откуда-то спереди, от носовых шпигатов. По правилам, крыло Фейна должно было предварительно обыскать все и убедиться, что на судне не осталось никого живого или несвязанного, прежде чем высаживать Валин и остальных кадетов. Однако Фейну, одному из самых горячих инструкторов Гнезда, гораздо больше нравилось размахивать клинком, чем шарить под палубой, нащупывая пульс у трупов. Нет, он, конечно же, заглянул в трюм – но не более. При таких условиях тяжелораненого вполне могли принять за мертвого.
Несколько мгновений Валин размышлял, не позвать ли кого-нибудь. Если один из моряков действительно выжил, нужно немедля сообщить Фейну. С другой стороны, он не был уверен, что правильно распознал звук, и ему вовсе не улыбалось орать, созывая сюда всю команду, только для того, чтобы обнаружить какого-нибудь забытого козленка, толкущегося под палубой. Бросив беглый взгляд через плечо, Валин беззвучно скользнул вперед – одна рука на поясном ноже, в другой выставленный перед грудью короткий меч: стандартная позиция для ближнего боя.
Человек лежал, забившись в самый нос, спиной к косо уходящей вверх килевой балке, распростертый в луже собственной крови. Сперва Валин решил, что тот действительно мертв, что это трос скрипнул на кабестане или треснула древесина, которую повело на солнце. Потом моряк открыл глаза.
Они блестели в полумраке трюма, безумные, налитые мучительной болью.
Валин сделал еще полшага вперед и остановился. «Ничего не предполагай». Эта фраза составляла первую главу «Тактики» Гендрана – книги, которую практически каждый кеттрал знал наизусть. Судя по виду, человек был на грани смерти, однако Валин не стал подходить ближе.
– Ты меня слышишь? – вполголоса спросил он. – Как сильно ты ранен?
Глаза моряка метались в глазницах, словно ища источник звука, пока наконец не остановились на Валине.
– Ты… – еле слышно просипел он.
Валин взглянул внимательнее. Он никогда не встречал этого человека прежде, во всяком случае не здесь, на Островах, – однако в лихорадочном взгляде моряка сквозило узнавание, которое приковало Валина к месту.
– Ты бредишь, – осторожно произнес юноша, подбираясь ближе.
Кажется, человек не притворялся, разве что он был профессиональным актером.
– Куда ты ранен?
– У тебя… глаза… – слабым голосом отозвался моряк.
Валин замер. Обычно, упоминая «глаза», люди говорили о его отце, Санлитуне, или его брате Кадене – оба обладали знаменитым огненным взглядом, пылающими радужными оболочками, которые отмечали их как наследников самой Интарры и полноправных императоров Аннура. Даже у его старшей сестры Адер были такие глаза, хотя она, женщина, не имела шансов взойти на Нетесаный трон. В детстве Валин им смертельно завидовал – однажды он даже чуть не ослеп, пытаясь зажечь собственные глаза горящим сучком. Правда, однако, состояла в том, что взгляд Валина был не менее обескураживающим: черные зрачки, почти невидимые на фоне угольно-бурых радужных оболочек. Как говорила Ха Лин: если у Кадена глаза горели огнем, то у Валина – мерцали золою.
– Мы шли… за тобой, – упорно продолжал моряк.
У Валина внезапно закружилась голова, его зашатало, словно корабль заплясал на беспорядочных волнах.
– Почему? Кто «мы»?
– Эдолийцы… – выговорил раненый. – Нас послал император.
Эдолийская гвардия! Это объясняло и профессиональную подготовку, и лиранскую сталь. Личные телохранители императора были, разумеется, хорошо обучены и хорошо экипированы. Не считая кеттрал, это были самые знаменитые войска империи, люди с железной волей, чья преданность аннурскому трону вошла в легенды. Ярл Геннер, основатель ордена, постановил, что гвардейцы не должны иметь ни жен, ни детей, ни собственного имущества – чтобы обеспечить их безграничную преданность императору и гвардии.
Но как эдолийцы оказались здесь, на этом клипере, в трех неделях плавания от столицы? И почему все они мертвы или при смерти? Неясно было, и кто мог взять подобный корабль на абордаж и перебить людей, бывших в числе лучших воинов в мире. Валин бросил взгляд через плечо, в тусклый полумрак трюма, однако те, кто устроил это побоище, по всей видимости, давно скрылись.
Гвардеец резко и часто дышал от усилий и боли, которую доставляла ему речь, тем не менее снова заговорил сквозь стиснутые зубы:
– Заговор. Был… заговор. Мы должны… забрать тебя… защищать…
Валин искал смысл в этом заявлении. В Аннуре существовало множество сомнительных политических альянсов, однако кеттрал потому и избрали Киринские острова в качестве тренировочной площадки и своей базы, что те находились в сотнях лиг от любых группировок. К тому же на Киринах никто не жил, кроме самих кеттрал. И если об эдолийской гвардии рассказывали истории, то о кеттрал слагали легенды. Только сумасшедший мог задумать атаку на Острова.