Скачать книгу
Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу Ветер файлом для электронной книжки и читайте офлайн.
Ветер
Елена Крюкова
Дизайнер обложки Владимир Фуфачев
© Елена Крюкова, 2018
© Владимир Фуфачев, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4493-0867-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ВЕТЕР
фрески
Гул колоколов и тишина звезд. Безумие сбивчивой речи и безмолвная клятва любви. Чужие жизни, ставшие родными.
На огромной фреске, во тьме и сполохах огня, по земле, а может, высоко над землей идут люди. Они идут из будущего в прошлое.
Мы не помним их имена. Не слышим их голоса.
Или – слышим и помним?
С небес иных времен веет вечный ветер.
По световой вспышке в ночи и порыву далекого ветра автор создает огромность масштаба – образного, временного, смыслового. Такова картина мира поэта.
Запах керосина – запах жизни
В сем мире я поругана была.
На топчане распята. В морду бита.
И все ж – размах орлиного крыла
Меж рук, воздетых прямо от корыта.
Елена Крюкова
Протягивая Адаму яблоко, не соблазняет. Кормит. Вытягивает с того света. Не в райских кущах происходит дело – скорее в джунглях, а по-нашему, «в тайгах», а еще более по-нашему – в бараке сезонников, в приемном покое дурдома, в преисподней метро. И она, поденка, сезонница, железнодорожка, прошедшая через стон вокзалов и вой кладбищ, не может обойтись без тысячелетних мифов, и вычитывает их из старинных книг, и все пытается соединить с этим стоном, с этим воем, с этим хрипом, с этим матом.
Христос у нее не по Тивериадской воде идет, Он бежит по тонкому байкальскому льду и, добежав, просит глоток водки, и на Него набрасывают тулуп.
Волоча крест по грязи, просит у встречного мужика курнуть. Магдалина – девочка с косичками… Целует ледяную ступню, рассыпая волосы по сугробу. Холодно. Снежной белизной замыкается черный путь. И не в «яслях лучезарных» эта жизнь начинается, а в «проходных дворах», в «дыму котельных». Вот это Рождество:
Искусаны в кровь одичалые рты.Никто не подходит. Храпят акушерыВ каптерке. И болью предродовой верыБугрятся божественные животы.Не рабский зрак – содомский. Когда-то безумная смелость требовалась от художника – сквозь божественное ослепление прорваться к реальности: написать Магдалину площадной девкой. Теперь безумная кротость требуется: написать площадную девку – Магдалиной. В нашем низком прозреть – высокое.
Катят в лимузинах «новые русские»; чернобыльские вдовы глядят вслед их выхлопам. Стучат топоры рубщиков на рынках, малиновым цветом горят скулы девок, и никто не скажет, что же это с нами: конец света? возрождение? припадание к христианским истокам? дикий взрыв языческой мощи?
Неважно. Так и так – любить.
«Язычники, отребье обезьяны, я так люблю, беспомощные, вас, дерущихся, слепых, поющих, пьяных, глядящих морем просоленных глаз…»
«Люблю» – слово слепящее, оно открывает наготу душ и немощь тел.
Оно роднит теперешнего афганского калеку с доходягой сорок шестого года, ведущим «по дегтю озерной волны» баржу с прогнившей картошкой. Довезет? Загнется? Смерть – таинство, смерть – быт. Детям варят желатин. За слиток масла платят золотом. За кусок проржавленного сала могут убить, как убили мужика «на Карповке». Запах керосина – запах жизни. Это жизнь, где война равна миру.
«Отец не плакал – он давал слезам затечь обратно в душу».
На той барже – отец, как явствует из биографических створов героини. А может, сын, как явствует из ее воспаленных чувств. Какая разница? Отец, сын, или муж – все едино в мире, равном войне, где надо спасать каждого. На то и женская душа, чтобы спасать, не различая, свой или чужой, потому что свои – все.
«Мои сыны они – и бледный лейтенант, и зэк пропащий».
В мужчине сила, в женщине слабость – ответил когда-то основоположник научного коммунизма на вопрос шуточной анкеты, невзначай сформулировав нешуточный принцип, на котором по традиции стоит человеческая природа.
В России, как всегда, все «наоборот»: российская реальность поменяла детей природы местами. В мужчине не чувствуется патентованной силы, и потому эту силу ищет в себе женщина. Не писаная красавица и не Магдалина с косичкой, а двужильная конь-баба, в морщинах, с иссохшей грудью, с распяленным ртом, с дощатыми углами плеч, со звонкими топорищами ключиц, с животом в рубцах. Только такая и справится.
– Вставай, мужик, дурак, какой ты глупый —Замерзнешь, задубеешь, заскулишь…Тебя целую крепко прямо в губыПрогоркло, пьяно дрогнувшие лишь.Такая оживит. Мертвого поднимет! Тут тебе не в горящую избу и не коня на скаку, тут – из духовного Чернобыля выволакиваться надо, и железных коней укрощать пожутче есенинских. И не традиционными средствами (соловей… роза… – в наших-то широтах?!), а тем спасать, что порождает и «соловья», и «розу», и весь эротический арсенал лирики на нашем колотуне.
«Ибо Эроса нет, а осталось лишь горе – любить».
Она любит. «Невидяще, задохнуто, темно. Опаздывая, плача, проклиная. До пропасти. До счастия. До края…»
Нижегородка Елена Крюкова, стихи которой я цитировал, – ярчайшее дарование в лирике последних лет. Но я не о «лирике». Я о женской душе, которая соединяет в нас концы и начала, упрямо вчитывая «русское Евангелие» в нашу неповторимую жизнь.
Лев АннинскийФРЕСКА ПЕРВАЯ. ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
«Бушуют окрест горы ветреные бури,
а туманное покрывало не шелохнется».
о. Павел Флоренский, «Иконостас»
«…Я выплыла в людское море…»
…Я выплыла в людское мореИз этой гавани табачной,Где керосином пахнет гореИ в праздники – целуют смачно.Я вышла – кочегар метели —Из этой человечьей топки,Из этой раскладной постели,Где двое спят валетом знобким.Я вылетела —в дикий Космос —Из ледяного умываньяПод рукомойником раскосым,Из скипидаром – растираньяПри зимней огненной простуде,Из общих коридоров жалких,Смеясь и плача,вышла в людиИз той людской, где все – вповалку.ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ. МЕТЕЛЬ
БЕГ
и«Земля?!.. Вы кому расскажите…»
Земля?!.. Вы кому расскажите.А воля?!.. – пропита дотла.В парче грязнобурые нитиДвуглавого вышьют орла.А мы его ножичком вспоремИ выпорем золото лет.А мы о Священном не спорим:Ведь нынче Священного нет.Ты можешь мне врать, завираться,Ладонь прижимать ко груди,Ночьми перемалывать Святцы,Молить и снега, и дожди!.. —Не верю. Ни слову не верю!Ни лику! Ни слезной скуле!Закрыты Небесные двери.Поземка метет по земле.КЛАДОВКА
«Я из кибитки утлой тела…»
Я из кибитки утлой телаГляжу на бешено гудящий подо мнойОгромный мир, чужой. Я не успелаПобыть в нем шлюхой и женой.А только побыла я танцовщицейНа золотых балах у голых королей;А только побыла я в нем царицейСвоей любви,Любви своей.РОЖДЕСТВО
ЗВЕЗДЫ
«С размалеванными картинами…»
С размалеванными картинамиУ гостиниц инших сижу.Меж нарисованными каминамиГреюсь; пальцем по ним вожу.Руку в варежку песью засовываю.Купи живопись, воробей!..Я устала есть похлебку нарисованнуюНарисованной ложкой своей.КУТЕЖ. ХУДОЖНИКИ
МАТЬ МАРИЯ
ГРАД АРМАГЕДДОН
КОЛЕСО
яиДИТЯ ОВИДИЙ В БАНЕ
АНКОР, ЕЩЕ АНКОР!..
ЮРОДИВАЯ
оФРЕСКА ВТОРАЯ.
НЕБЕСНЫЕ ЗЕРКАЛА
«Да! Во что-нибудь верить!
в кого-нибудь верить!»
Ф. М. Достоевский, «Идиот»
ЛЕДОХОД
«Как метро кофейные мельницы сыплют чернь …»
ОБРИТАЯ САЛОМЕЯ
…да, ты моя сестра,сестра сеченная.Лицо – колодца дыра,яблоко печеное.Плюнь в грязное блюдо судного дня.Конвоем битая,как в зеркало, глядишь в меня,Саломея обритая.РИМ
«Этот мальчик, он явился…»
ТИТАНИК
о