– Тысчонок пять-десять.
– Не больно густо. У нас бабы столь на шишках кедровых выколачивают. Да и то – самые ленивые. А котора пошустрей, дак та и пятнашку вышулушиват, а то и двадцашку. Да и я… – Фрол замолчал, словно что-то обдумывая. – Я дак в ино время на охоте белкую, а сейчас… Сейчас вот с вами проводником топаю. И то лучше, чем груши околачивать. А вот скажи мне, друг Миша, – обратился он к темноглазому, – что в этих книгах такого написано, что вы за ними так носитесь?
– В основном эти книги религиозного содержания… – стал объяснять Миша, но запнулся. – Да ты вот лучше у Ивана спроси. Он – знаток, а я так… Сбоку припека…
Мужчина, которого назвали Иван, зевнул, потом поднялся, подошел к костру и веткой подцепил булькающий чайник. Потом он достал из рюкзака здоровенную чашку из толстого фаянса, расписанную парусными кораблями и коронами, отрезал громадный ломоть черного хлеба, намазал его маслом, сверху водрузил здоровенный кусок копченого мяса, потом бросил в чашку два пакетика чая «Lipton», насыпал на дно четыре ложки сахара и, наконец, налил в нее кипяток. Был он высок, широк в плечах и тоже черноволос, но выглядел совсем иначе, чем Миша. Если в том явственно проглядывали еврейские черты, то Иван был похож скорее на молдаванина или грека.
– Ну ты и здоров жрать, – с насмешливым уважением заметил Фрол, с интересом следивший за его манипуляциями.
– Советую и тебе эдак-то, – подсказал Иван.
– Нет, я наелся. Чайку похлебать можно, а это, – он кивнул на бутерброд, – лишнее.
– Ну, как знаешь.
– Ты лучше про книги расскажи.
– Да чего тут рассказывать. – Иван откусил от бутерброда, зажевал и запил чаем. – Книги эти старые. Большинство попало сюда вместе с первыми поселенцами. Весь здешний народ – староверы. Прибыли в Сибирь лет триста – триста пятьдесят назад. В эти места, конечно, позднее, но не намного. И чтобы молиться по-правильному, привезли с собой книги старопечатные. Удовлетворился объяснением? – И он снова откусил от бутерброда приличный кусок.
– Как понять, старопечатные? – не отставал Фрол.
– Рассказывать долго.
– Ну, так давай. Спешить-то некуда.
– Хорошо, расскажу. Ты про староверов слыхал?
– Про кержаков-то? Само собой. И батька, и матка у меня из них были. Только сгинули рано. На лодке весной через Енисей переправлялись, ну и потопли. Лодку льдиной перевернуло, они под воду ушли, и с концами. Ну, меня в город и определили, в детский дом… А там крестик сняли и надели пионерский галстук. Вот и вся моя религия.
– Понятно. Ну, слушай, если хочешь. Во времена царя Алексея Михайловича церковью управлял патриарх Никон. Сам он был простого рода, из мордвы, но характер имел сильный, вот и дошел до самого верха. Короче, с благословения царя решил он привести церковные книги к единому знаменателю.
– Это как?
– Вера православная происходит из Византии, и церковные книги оттуда. За века переписок, так сказать, «переизданий» в тексты вкралось много разночтений, неточностей, полученных в результате малограмотного перевода с греческого, разного рода «отсебятины» и так далее. Вот Никон и решил сделать все канонические тексты одинаковыми, а заодно привести некоторые элементы церковного обряда к греческому образцу. На первый взгляд это были ничего не значащие изменения, однако они сразу же раскололи тогдашнее общество.
– Какие изменения, например?
– Ну, скажем, креститься предписывалось не двумя пальцами, а тремя. Старое написание имени Сына Божьего Исус было переделано на греческий лад – Иисус.